— Давай не будем ссориться напоследок, — предлагаю я, прежде чем избавить Френи от своего общества.
— Твой излюбленный образ действий, — фыркает он. — Сначала отравить всем жизнь своим присутствием, а потом предлагать мировую.
— Ты слышал, мать Анна вчера сказала, что я твой друг, — предпринимаю еще одну безнадежную попытку к установлению добрых отношений.
— Она хорошая женщина, — Давиде в ответ на слово «друг» морщится, словно проглотил что-то горькое, — но не разобралась в ситуации.
Я возвращаю ему колбу с субстанцией. После того, как я попользовался ею и в личных целях тоже, емкость опустела более чем наполовину.
— Я возмещу затраты, — тянусь к кошельку на поясе.
— Да уж, будь так добр, — Давиде вздыхает, и его лицо, невзирая на мою просьбу о мире, искажается раздражением. — Ты же теперь оплачиваешь мои расходы. Порошок тоже куплен на деньги маэстро Синьори. Опять пошлешь ему вексель?
— Не кипятись так, — вопреки собственным словам о нежелании ссориться, не могу его не подколоть. — Когда заслуженная слава наконец придет к тебе, появится много богатых людей, желающих оказать покровительство гению. Так что привыкай жить за чужой счет.
Френи в ответ рассерженно щурится, ноздри его гневно трепещут.
— Ничего твоего мне не надо! — твердо отказывается он и весьма чувствительно хлопает меня по разбитой руке, когда я пытаюсь достать из кошелька монеты.
— Нет, кое-что ты хочешь, — многозначительно трогаю цепочку на шее, Давиде меняется в лице и не находит, что ответить. — Мы еще поговорим об этом, но не сегодня. Зря ты решил вернуться в Децию. Поверь, самой Деции от этого лучше не станет.
Френи в ответ выдыхает громко и раздраженно, собираясь ответить чем-нибудь обидным. Его бритый долговязый друг воинственно вскидывается и хватается за меч на поясе.
— Он тебя достает? — грозно вопрошает этот юный олух. — Добавить новых штрихов к аристократическому портрету? В виде синяка под глазом, например.
— Не надо, Сандро, — Давиде примирительно вскидывает руку, остужая его пыл. — Это бесполезно. Ладно, Тоска.
Это все, что художник говорит на прощание, обрывает сам себя, устало отмахивается от меня и идет к друзьям. Эльф Белаква подает ему и Сандро поводья лошадей, все трое садятся в седла и покидают деревню, направляясь к южному выезду из ущелья.
— Ребятишки уехали? — ко мне подходит Франкетти; вид у него помятый и полусонный, провожая глазами отъезжающих Френи, Сандро и Белакву, он с хрустом потягивается и чешет небритый подбородок. — Ох, ангельская цыпочка! Костей не чую.
Решив, что излишне разоткровенничался, Джанлуиджи тут же сконфуженно спохватывается и с преувеличенным энтузиазмом спешит на поиски брата Рафаэле, чтобы предложить ему помощь. Прежде чем присоединиться к ним, я еще какое-то время стою и смотрю, как Давиде с друзьями едут вниз по улице к воротам. Не самое приятное вышло прощание, но новая встреча будет еще неприятнее. Я позабочусь.