— Ты Лола Лопес, которую все называют Ла Вольпе? — спрашиваю я, когда фигура в плаще останавливается передо мной; она кивает, все с той же вызывающей независимостью и затаенным страхом. — Я капитан Тоска, рыцарь триединой церкви, командир «Гаммадиона». Дай-ка посмотреть на тебя, — я надеваю очки и вижу синюю глубину, заполняющую контур человеческого тела. — Ни капли магии. Славно.
— Ну, кому как, — с сарказмом замечает Лола Лопес низким, хорошо поставленным голосом, а Франкетти ядовито хмыкает.
— Я могу решить твои проблемы с отцами-инквизиторами, — говорю я, — но взамен ты, разумеется, послужишь мне. Сделаешь то, что мне нужно, и охранная грамота триединой церкви будет у тебя в кармане.
— И что надо сделать? — Лола взволнованно сглатывает.
— Сущие пустяки для такой ловкачки, как ты, — отвечаю я. — Поедешь в Децию, найдешь художника по имени Давиде Френи. Узнаешь, где он прячет одну вещь — серебряный черненый браслет с подвеской на застежке. Украдешь браслет и привезешь его мне. Мне все равно, как ты это сделаешь, но художник пострадать не должен. Грамоту, защищающую тебя от преследования инквизиции, подписанную Верховным Иерархом лично, ты получишь в обмен на браслет. Устраивает такая сделка?
— Ну, еще бы, — усмехается Лола под капюшоном.
— Вижу, ты умная девушка, раз не спросила, должна ли ты молчать обо всем, — одобрительно киваю. — Ты и так понимаешь, что должна. Сними капюшон.
Лола послушно откидывает капюшон на спину. Луна освещает весьма миловидное молодое лицо со светло-золотистой кожей и высокими скулами, вьющиеся черные волосы и большие бархатно-карие глаза, приподнятые к вискам.
— Отлично, — снова одобряю я. — С такими данными ты сможешь втереться в доверие к Френи, ну или хотя бы к его другу, тоже большому ценителю прекрасного, не вызывая подозрений. Художникам всегда требуются натурщицы.
Лола с отвращением морщит прямой нос.
— Это не больно, уверяю тебя, — усмехаюсь я и вынимаю из кармана кошелек. — На расходы. Скрываться с деньгами, как ты понимаешь, бессмысленно. Синьор Франкетти тебя найдет, а я лично сопровожу на костер.
Я улыбаюсь, и Лола вздрагивает, передергивая плечами под плащом.
— Когда начинать? — пряча кошелек под одежду, хрипловато спрашивает она.
— Немедленно, — отвечаю я.
Давиде Френи.
Вечер дарит городским стенам и мостовым прохладу. Со стороны реки веет освежающий ветерок. Мы с учителем идем по узкой улочке, спрятавшейся в тени обступивших ее домов, к маленькой гостинице, стоящей на перекрестке. На ее вывеске нарисованы фазан и павлин.
— Сколько я не был тут, — завидя впереди зеленую дверь, Бенвенуто останавливается и поправляет кушак, пытаясь втянуть живот, разглаживает бороду. — Я заходил сюда каждый вечер пропустить кружечку, когда был в возрасте Сандро. Тогда я был строен, как кипарис, а теперь похож на винную бочку. Она меня, наверное, не узнает.