— Неужели? — тоном вежливой насмешки удивляется Асканио.
— В детстве другой мальчик, который тоже учился у Бенвенуто, из зависти прищемил мне пальцы дверью, — объясняю я. — Рука стала плохо слушаться. Лекарь посоветовал мне освоить какой-нибудь щипковый музыкальный инструмент, чтобы разработать пальцы, и маэстро нанял для меня учителя. На первый взгляд такое лечение показалось странным, но оно помогло.
— Твой маэстро очень заботлив, — замечает Асканио и берет несколько аккордов.
У него, как и у его друга принца, длинные подвижные пальцы. Слыша музыку, мессир Амброзио недовольно жует тонкие губы, но охранники одобрительно переглядываются и подъезжают чуть ближе. Голос у Асканио довольно низкий для его внешности, больше подошедший бы жрецу в храме. Сначала он кажется бесцветным, но на высоких нотах обогащается переливами, и в нем появляется ласкающее слух благозвучие. Выбор песни несколько неожиданный.
Красавица обречена
На смерть в расцвете сил:
Звезде тускнеющей она
Должна отдать свой пыл.
И розы цвет, и звездный свет
Затмить она б могла,
Но смерть придет и уведет
Солдаты озадаченно переглядываются, Амброзио хмурит брови. Мне, невзирая на мрачные слова, пение Асканио скорее нравится.
— Песня по теме? — угрюмо осведомляется маг. — Как раз, чтобы предстать с нею перед юной невестой?
— А что, мессир? — пожимает плечами Орси. — Для иных что свадьба, что похороны — все едино.
— Ты-то женат? — спрашивает его Асканио, усмехнувшись на его слова, и лениво перебирает струны, продолжая наигрывать ту же мелодию.
— Ну, как бы, — Бенедетто неопределенно крутит головой. — Есть одна горячая бабенка с виа Лоретта. Увяз в ней по уши уж лет шесть как. Она мне уже двоих принесла, и оба мальчишки. А тут третий ожидается, и она завелась: «Давай, женись»! Короче, я попал. Ну, знаете, как бывает.
— Слава богам, нет! — мы с Асканио восклицаем это в один голос.
Княжеские охранники хохочут, и мессир Амброзио впервые тоже искренне смеется. Пологий въезд на холм заканчивается, и впереди в низине виднеются красные черепичные крыши в окружении садов.
— Ларна, — говорю я, приложив ладонь козырьком ко лбу, чтобы прикрыть глаза от солнца, висящего над окрестными холмами.
— Ты там жил? — спрашивает любознательный Орси.
— Ребенком. Там похоронены мои родители.
— Может, хочешь навестить могилы? — сочувственно интересуется лейтенант.
Я отрицательно качаю головой.
— Я уже не найду. Это было очень давно, когда пришла черная смерть. Я их почти не помню.
— Моя мать и два брата тоже тогда умерли, — замечает Асканио негромко. — Тебе повезло. Я был старше и помню хорошо.