Мы едем дальше. Обернувшись в седле, я провожаю взглядом уплывающие в дымку солнечного дня крыши Ларны. Мои родители умерли одними из первых, поэтому избежали общей ямы, засыпанной известью. Но их скромные надгробья все равно затеряны где-то на старом кладбище давно покинутого мною городка. Честно говоря, я и не жалею, что уехал оттуда.
Отряд неспешно спускается с холма по другой его стороне. Асканио задумчиво напевает последний куплет:
Живет беспечно человек,
В своей гордыне слеп,
И вдруг растает, точно снег,
По прихоти судеб.
Но не пытай, куда ведет
Дорога мертвецов:
Печаль гонцов туда зашлет —
Обратно нет гонцов!
Реджино Тоска.
Может быть, я был неправ. Может быть, роскошная ширма в виде маркиза Ламберто де Равенны все же способна принести пользу. Я могу тихонько постоять в своем углу, никем не потревоженный, пока мой кузен обменивается церемониальными любезностями с князьями де Пальмароза. Они восседают в своих тронных креслах на небольшом помосте, как король и королева-мать, и выслушивают весь приторный вздор, который несет сиятельный родственник Верховного Иерарха, стоящий перед ними об руку с женой, окруженный толпой сопровождающих. Федерико де Пальмароза так серьезен, исполняя обязанности главы дома и правителя республики, так внушителен в своем алом бархатном кафтане, расшитом по вороту серебром. А княгиня Лавиния ободряюще улыбается Чечилии, но только одними губами. Глаза ее украдкой рыскают по залу до тех пор, пока не находят в свите гонфалоньера меня.
Тут уже настает мой черед изображать упоительный восторг. Мы с княгиней официально разорвали наши тайные, ни к чему так и не приведшие отношения, но синьора все равно должна видеть, что я ею по-прежнему восхищаюсь. Федерико прослеживает глазами направление взгляда матери, и его благородная физиономия вытягивается и зеленеет от досады. Дон Ламберто недоумевающе хлопает глазами и запинается на полуслове, мадонне Лавинии приходится поощрить его заплутавшее красноречие еще одной ободряющей улыбкой.
Я кланяюсь князю и отступаю в тень. Возмущение дона Федерико можно понять: после такого взгляда на даму честный человек обязан на ней жениться. Холодею при одной этой мысли. С Лаврентия сталось бы додуматься до такого, чтобы заполучить контроль над Децией. Подобное сватовство, наверняка, было бы с презрением отвергнуто, я был бы публично унижен, и Ромия получила бы формальный повод оскорбиться и начать войну с Децианской республикой. Мне следовало подумать об этом раньше.
Пока я забавляюсь этими дерзкими мыслями, представление заканчивается, хозяйские особы снисходят помоста и удаляются, а в дверях зала появляется мажордом Канио, чтобы проводить гостей в отведенные им покои в северном крыле. Гонфалоньер де Равенна со шлейфом из спутников поднимается по лестнице вслед за домовиком. Хлопают двери, слуги носят сундуки с багажом. Начинается сутолока, какая обычно сопутствует прибытию на новое место. Во время нее на галерее третьего этажа, той самой, где в стенной панели скрыт потайной ход, передо мной вдруг появляется дон Федерико де Пальмароза.