— Ты молодец, Веккьо, — радуюсь я. — Надо было сразу догадаться попросить лак у маэстро. Не бойся капитана Тоски, он нарисованный.
— Ляг, поспи хоть часок, а то уже заговариваться начал, — Веккьо сочувственно треплет меня по спине и вздыхает. — Я боюсь его не нарисованного, а настоящего. Скорей бы уж он уехал туда, откуда его бесы принесли.
* * *
— Приходила Марта из «Фазана и павлина». Маэстро Оттавио просил тебя опять прийти, — говорит мне Беппо, когда я спускаюсь, наконец, в мастерскую; вид у мальчугана унылый. — Он отсылает меня к матери. Не знаю, что я сделал не так?
— Мне жаль, Беппо, — искренне говорю я, а Симонетта, подметающая полы в студии, сочувственно гладит мальчика по голове.
— Я не хочу назад в деревню, — Беппо чуть не плачет. — Поговори с ним, Давиде, тебя он послушает.
— Да, ты же гений, — вставляет словечко Тано Дзолла, сидящий на подоконнике и рисующий в альбоме Симонетту с метлой; посетившее меня накануне смутное подозрение, что Тано меня недолюбливает, превращается в уверенность. — Перегрино говорил, у тебя есть план, как нам сегодня попасть на княжеский маскарад.
— У меня на все есть план, — спокойно отвечаю я. — Я же гений. Пойдем со мной, Беппо. Попробуем переубедить твоего маэстро.
Неугомонный город просыпается на глазах, когда мы с Беппо выходим за ворота палаццо. Вокруг нас на пьяцца Альба уже толпится народ. На Понте де Соле все лавки открыты, и идет торговля. Когда мы спускаемся с моста, направляясь в Чезониа, то в переулке, ведущем к Руджеро, встречаем Тициану Белаква. Она шествует нам навстречу со знахарской сумкой на плече, а по пятам за нею идут два воина из городской стражи.
— Здравствуй, маэстро Френи, — Тициана по-прежнему называет меня так, хотя знает, что я еще не вступил в гильдию. — Ты сегодня необычайно ранняя пташка. Или, боюсь спросить, даже не ложился?
— А тебя что, арестовали, синьорина Белаква? — отвечаю такой же веселой колкостью на ее слова.
— Нет, это моя охрана, — возражает Тициана, мимолетно оглядываясь на стражников. — Дон Федерико откуда-то узнал, что я навещаю бедняков в Руджеро, и приставил ко мне этих молодцев. Он такой заботливый, правда?
— Он же правитель этого города, — серьезно замечаю я. — Он должен быть заботливым.
* * *
В общей комнате «Фазана и павлина» хозяйка сразу же делает мне приглашающий жест, указывая наверх.
— А ты зачем пришел? — сердится Оттавио, когда вместе со мной к нему в комнату поднимается Беппо. — Я же сказал, чтобы ноги твоей не было в Деции.
— За что, маэстро? — чуть не плачет мальчик, но Карбони неумолим.