Бенвенуто Донни, также приглашенный мадонной Лавинией, большой поклонницей его таланта, демонстрирует наконец-то завершенный портрет моей названой кузины, уже покрытый лаком и вставленный в золоченую раму. Все вокруг восторгаются свежим ликом маркизы де Равенна на картоне. Сама монна Чечилия чуть ли не приплясывает от радости. Я почти готов последовать ее примеру. Из-за этого портрета мне пришлось провести несколько невыносимых часов в обществе прекрасных дам — самой портретируемой и составлявших ей компанию сестер дона Федерико.
Если Бенвенуто, работая над картоном, был рад обществу молодых аристократок, то меня из всех находившихся вокруг женщин радовала только фонтанная нимфа, ибо она мраморная, да Беатриче, застенчиво молчавшая, как эта самая нимфа. А глупее и несноснее мадонны Элены, не замолкавшей ни на миг, был только ее супруг граф Кавалари, составляющий ей достойную пару.
К счастью, теперь долгий и трудный процесс работы над портретом завершен, и даже маркиз де Равенна доволен результатом. Он оплачивает Бенвенуто оставшуюся часть гонорара, помимо внесенного мною задатка, и благодарно изрекает в мой адрес:
— Очень мило с вашей стороны, Реджино, что вы придумали, как избавить меня от необходимости развлекать маркизу.
— Это было нетрудно, — небрежно замечаю я. — Кроме того, я ведь не охотник.
— Конечно, вам неинтересно, — соглашается гонфалоньер с покровительственной улыбкой. — Охота ведь сродни войне, а это мой конек.
«Не упади с него», — думаю я и любезно улыбаюсь родственнику. Собрав все сыплющиеся на нее комплименты и налюбовавшись на свое изображение, выставленное у фонтана на всеобщее обозрение, ко мне устремляется Чечилия.
— Спасибо, — боязливо проводив глазами мужа, удалившегося в сторону стола, белокурая маркиза виснет на моей руке. — Портрет получился замечательный, и все эти дни мне было так спокойно и весело. А что с рукой? — она замечает повязку, сделанную маэстро Карбони.
— Обжегся о каминную решетку. Пройдет.
В дальнем углу площадки я вижу Давиде Френи. Он сидит на краешке резной каменной скамьи в тени апельсиновых деревьев рядом с присевшим отдохнуть Бенвенуто. Давиде что-то машинально чертит в блокноте и слушает, что рассказывает ему учитель, но взгляд младшего из живописцев прикован ко мне. Тяжелый и подозрительный взгляд. Оттавио Карбони успел рассказать ему о нашей ночной беседе. Мимолетно гляжу на Френи и отворачиваюсь, словно знать его не знаю. Ребячество, конечно, но дразнить художника приятно. Хотя я у него на крючке: Лола так и не нашла браслет.