— Из-за чего? — потрясенно ахает мадонна Лавиния, оборачиваясь к сыну.
Федерико закусывает нижнюю губу, весь багровый от возмущения. Тогда Лавиния переводит вопросительный взгляд на меня.
— Я не могу говорить об этом при всех, — пристально смотрю ей в глаза. — Но обвинения князя в мой адрес надуманы и беспочвенны.
— Но это же ребячество! — возмущается Лавиния, сразу же поняв мой намек. — И вы не можете подозревать князя в подобной низости.
— Я не могу знать наверняка, сударыня, — возражаю я. — Князь вспыльчив. Вдруг и дон Ламберто успел чем-то ему не угодить за неделю? Кроме того, не он один в этом доме мог воспользоваться подобным ядом. Ваш супруг много лет назад тоже был отравлен, не так ли?
Лавиния меняется в лице и бледнеет. Теперь она не видение безымянного зверя, а белая лань, осененная золотыми рогами.
— Вы… — она прижимает ладонь к груди, как незадолго до того Чечилия, и с трудом подбирает слова, — вы обвиняете… меня… в убийстве мужа? — ее голос садится и переходит в потрясенный шепот.
Все остальные изумленно переглядываются. Канио обеими руками хватается за сердце.
— Я не могу знать наверняка, сударыня, — повторяю я так многозначительно, что в рядах тех, кто собрался в комнате, и тех, кто заглядывает из коридора в приоткрытые двери, пробегает взволнованный шепоток.
— Вы лукавый змей, Реджино Тоска! — выкрикивает Лавиния, и ее бледные щеки гневно вспыхивают.
Совершенно верно.
— Я гость, который не в безопасности под этой крышей, — также возвысив голос, весомо возражаю я. — И уверяю вас, каков бы ни был исход событий для маркиза де Равенны, я этого так не оставлю. Ромия этого так не оставит, триединый престол этого так не оставит.
— Вы угрожаете мне гневом Иерарха? — возмущенно шипит княгиня, сжимая руки в кулаки.
— Я объясняю, что даром все это не пройдет, — спокойно отвечаю я и перевожу взгляд на дона Федерико, который не находит слов от возмущения. — Дона Ламберто осмотрит врач. Надеюсь, старания этого доброго юноши увенчаются успехом, — я киваю в сторону Давиде, который сидит на краю кровати и с интересом наблюдает за разыгрывающейся сценой. — И утром, с первыми же лучами солнца, нам придется уехать отсюда.
С этими словами я демонстративно удаляюсь в свою комнату. Честно говоря, мне плевать, выживет гонфалоньер или нет. Он уже сыграл свою роль, а у меня до полуночи есть важное дело.