— В противном случае я следующий, — подхватывает Силенсио. — Об этом можно было и не упоминать. Меня ведь недаром так зовут.
— Ну, тогда ступайте и не тратьте время зря! — княгиня машет рукой на него и на Корелли.
Силенсио кланяется уже в третий раз, выражая согласие. Мессир Амброзио провожает его к дверям и, задержавшись на пороге, оборачивается к мадонне Лавинии.
— Вы уверены, синьора? — спрашивает он тоном печального послушания.
— Более чем, — отрезает Лавиния и снова машет на него рукой. — Позовите Фьори, пусть приберет тут.
Двери за убийцей и придворным магом закрываются, и мадонна Лавиния остается в одиночестве, не считая меня за портьерой. Стараясь не производить шума, ожидаю, пока княгиня в свою очередь покинет библиотеку. От разговора, невольным свидетелем которого я стал, во рту словно ощущается горький привкус. Надо признаться честно, чувства княгини мне понятны, но ее действия я одобрить не могу.
— Решетки на окнах заперты, за всеми дверями стража, — вдруг холодно и твердо произносит мадонна Лавиния, резко обернувшись к окнам и выставив перед собой маленький, но острый нож для разрезания бумаг. — Выходи немедленно!
Я обнаружен, и поэтому послушно появляюсь из-за портьеры. Так даже к лучшему, мне хочется поговорить с княгиней, пока таинственный синьор Силенсио не уехал слишком далеко от Дворца Воспоминаний.
— Давиде Френи? — увидев меня, мадонна Лавиния удивленно вскидывает брови и даже вспоминает мое имя. — Ты повсюду. То крылья делаешь, то противоядия раздаешь. Теперь шпионишь?
Тонкий сверкающий клинок в ее руке пронзает воздух на уровне моей груди, к счастью, находясь на значительном от оной расстоянии. Вскидываю ладони в примирительном жесте, как недавно мессир Амброзио.
— Синьора, я прятался не по злому умыслу. Я просто здесь… — ищу подходящее слово, чтобы объяснить свое несанкционированное присутствие, — гулял.
— Без спроса, конечно, — с пониманием, желчно усмехается Лавиния; лишенная веселья и сердечности усмешка делает ее красивое лицо резким и агрессивным, как лики каменных валькирий в старых храмах. — Ты, разумеется, понимаешь, что не должен никому говорить о том, что услышал, в противном случае…
— В противном случае я следующий, — повторяю слова убийцы. — Сударыня, неужели вы правда решили убить человека?
— Тебя это не касается, — щеки княгини вспыхивают, но, скорее, гневом, чем смущением, она резким движением указывает мне на выход. — Ступай к своим рисункам, юноша.
Я не двигаюсь с места.
— Вы ничего этим не добьетесь. Сделанного капитаном Тоской не воротишь. Вы только опуститесь до его уровня, уподобитесь ему в жестокости.