– Больше, отец, значительно больше, – вздохнула Виктория, – там, в двадцать первом веке, Китай, превратившись в одну из трех сущих мировых сверхдержав, никому ничего не забыл и не простил.
– Китай – мировая сверхдержава? – вопросил король таким удивленным тоном, будто дочь известила его о том, что в будущем Англия была завоевана эскимосами.
– Да, сверхдержава, – подтвердила Виктория. – А чему ты удивляешься? Китайцы многочисленны, дисциплинированны и организованны, а неудачи их последней модернизации скорее объясняются тем, что молодое вино попробовали налить в старые мехи. Пройдет еще примерно полвека, мехи обновятся – и тогда Китай покажет миру чудеса скорости промышленного роста и уровня самоорганизации. И ничего удивительного, ведь на протяжении пяти тысяч лет своей истории китайское государство много раз достигало величия, а затем впадало в ничтожество. Для него этот процесс был похож на русские качели[2]: вверх-вниз, вверх-вниз. Сейчас эти «качели» находятся в своей нижней точке, но скоро пойдут вверх.
Король немного подумал и сказал:
– Ну хорошо, Тори, Бог с ним, с Китаем, полвека для нас с тобой – это почти вечность, которую вряд ли получится преодолеть. Скажи, какое положение в том мире занимает Британия?
– Британия в мире будущего – это обычная европейская страна с обветшавшими остатками былого величия, – со вздохом произнесла принцесса. – Никаких качелей, только неотвратимое скольжение в пропасть. Ресурсы исчерпаны, колонии отделились, нация поглупела и сильно уменьшилась в числе, а значительную часть населения составляют выходцы из бывших колониальных владений. Тамошнего премьер-министра Терезу Мэй, вульгарную и крайне неумную особу, у нас не взяли бы даже кухаркой в приличный дом.
– Но почему так получилось?! – воскликнул король. – За что нашей стране такая злая участь?
– Разве ты забыл, отец, что, совершая все более и более кошмарные преступления, мы прогневали Всемогущего Господа Бога? – с горечью произнесла Виктория. – Последней каплей, как мне кажется, была наша война с бурами. Ради золота и алмазов мы ограбили наших ближайших родственников, и еще раз потеряли самый цвет британской молодежи. Наша элита вырождается. Лучшие из лучших, в том числе и в знатных семействах, погибли в боях с бурами, а плодами их побед воспользовались совсем другие люди. Дальше будет только хуже. В то время как самые умные, храбрые и принципиальные будут либо уезжать в колонии, либо погибать в войнах, их место займут воинствующие посредственности. Ни один селекционер не станет отбраковывать лучших представителей породы и позволять размножаться худшим, но мы именно это и делаем с нашими правящими кругами, и вообще всем народом. Я готова сделать все возможное и невозможное, чтобы прервать этот процесс, но осознаю, что не в силах хоть что-нибудь сделать. Великобритания для меня все, но я для нее никто.