— О, милая моя, — пропела Бьянка на невыносимо высоких тонах, — конечно же, вам следует отдохнуть. А мы с его высочеством все же прогуляемся. Вы же покажете мне лилии, Шедар?
— Идемте, — обреченно выдохнул принц.
Некоторое время их голоса доносились до Дани, а потом стихли.
Она осталась она, откинулась на спинку скамьи и закрыла глаза. Боль колотилась в висках, словно птенец, бьющий клювом скорлупу. Мысли текли медленно, обрывками.
«Не забыть бы собственную историю», — подумала Дани.
Впрочем, если Бьянка начнет спрашивать у Аламара, он ведь может и правду сказать. Уже один раз сказал, но Маттиас не поверил, счел за шутку.
Тоска стиснула сердце, спеленала в тугой кокон.
«Что толку во всех этих дворцах и нарядах, когда до конца жизни связана с чудовищем?»
И вздрогнула, услышав до боли знакомый голос.
— Почему ты одна?
Дани распахнула глаза, села ровно. Над ней возвышался верховный инквизитор. Он уже успел нацепить свою маску, от которой веяло ужасом.
— Где его высочество? — строго спросил Аламар.
— Он… пошел прогуляться с девушкой, Бьянкой. Вы ее знаете, не так ли?
Аламар хмыкнул и неожиданно присел на край скамьи.
— Знаю, да. Ее папенька мечтал сделать ее моей женой. Я, правда, проверил кое-что, и оказалось, что не столько я хорош, сколько мои деньги. Дела у отца Бьянки последние годы шли совсем плохо.
— Его Высочество представил меня как вашу жену, — тихо сказала Дани, — ей это совсем не понравилось.
Аламар усмехнулся, покачал головой.
— Что ж, будем считать, что Бьянка слишком долго раздумывала над моим предложением, а я пленился твоей красотой и решил, что пора жениться…
— Не говорите так, — голос упал до шепота.
— Почему же?
Она зажмурилась, когда теплые пальцы коснулись щеки.
— Потому что… это неправда…
— Но, тем не менее, ты моя жена теперь. Какая разница, почему?
Едкая насмешка в голосе.
— Потому что… если бы это была правда… вы бы относились ко мне совсем по-иному, — вытолкнула из себя Дани и устало закрыла глаза. Пусть теперь… делает что хочет, но она сказала то, что думала.
Ощущение подушечки большого пальца на губах. Потом он медленно провел рукой вниз, к застегнутому на все пуговки высокому вороту.
Сказал хрипло:
— Поехали домой, дорогая жена. Мне не терпится… как это сейчас модно называть? Исполнить супружеский долг, вот.
Дани всхлипнула.
Опять?
По-прежнему внутри все болит, а будет еще больнее. Да что ж он за зверь такой?
«Он просто мстит мне. И делает это таким образом».
Она вздохнула, разгладила подол и поднялась.
— Я готова ехать, господин Аламар.
…Особняк встретил их молчаливым теплом и приглушенным светом ночников. Аламар молча принял у Дани шубу, обронил сквозь зубы: