Затем Аламар энергичным движением избавился от маски, затем от плаща. Обронил устало:
— Кио, возьми все это.
И, уже обращаясь к Дани:
— Доброго вечера, дорогая жена…
— Мой господин, куда подать ужин? — строго спросила Ньями.
Аламар долго не отвечал, его взгляд жадно скользил по Данивьен, вгоняя в краску.
Потом, наконец, короткое:
— В гостиную.
— Мне надо с вами… с тобой поговорить, — наконец выдохнула Дани, — если можно, конечно.
Усмешка. Покачал головой.
— Надо же… Как любопытно, что в данный момент наши желания, в общем, совпадают. Пройдем наверх, дорогая, пока Ньями накрывает на стол.
«Наверх… В спальню!» — ноги сделались ватными, а щеки уже пылали раскаленными угольями.
— Поговорить, — насупилась Дани, — приходил господин Лаверн, и…
— Разумеется, поговорить… — она и пикнуть не успела, как холодная механическая рука приобняла ее за талию. Аламар повлек ее к лестнице, недовольно сопя и как будто что-то обдумывая.
Дани покосилась на него. Сейчас, находясь слева, она видела корявые рубцы, испахавшие лицо от виска до подбородка, синеватый отлив собранных в пучок волос и аккуратное ухо, лишенное мочки. Ей вдруг стало горько, и снова неуместная мысль — а каким бы мог быть Аламар, если бы не случилось того, что случилось?
Она судорожно сжала руку в кулак. Внезапно захотелось прикоснуться к этим уродливым рубцам, разгладить их. Может быть, тогда ему… или даже им обоим стало бы легче?
Ну что за глупости.
Даже Эльвин не смог убрать шрамы, что уж говорить о ней, неученой ведьме с даром весьма сомнительной полезности?
Аламар здоровой рукой толкнул дверь в спальню, завел туда Дани и плотно за собой дверь прикрыл.
— Приходил Эльвин Лаверн, — выпалила она, не зная, что и думать.
— Знаю, — слабая улыбка, но глаза холодны как заледеневшие озера, — он потом и ко мне приходил.
В душе проклюнулся росток злости. Да что ж это такое? Почему эти оба водят ее за нос, не сообщая, что там такого обнаружилось?
— Я хочу знать, — решительно сказала она.
Аламар прислонился спиной к дверному косяку, несколько бесконечно тягучих мгновений мерил ее взглядом, а затем приказал:
— Сядь.
О, верховный инквизитор умел приказывать так, что не возникало и мысли его ослушаться.
Во рту мгновенно сделалось кисло, Дани попятилась и опустилась на самый краешек кровати. Аламар прошелся туда-сюда по комнате, машинально поправляя отвороты рукавов мундира. Затем остановился, повернувшись к Дани.
— Я нашел, что это за перстень ты примерила.
И звенящее напряжение в голосе. Внутри все вмиг скрутилось в тугой узел и ухнуло в ледяную полынью. Стало страшно — от ожидания и неизвестности.