— Садись, — приказал он Шедару, указав на свободный стул, — учитывая формальную сторону вопроса, братик, я хочу, чтобы ты написал бумагу о том, что не претендуешь на престол Рехши.
— Но…
«Он знает, что Маттиас указал именно его в завещании».
Похоже, выбора не оставалось.
И снова этот телячий взгляд, такой жалкий, доверчивый… Любящий, пропади все пропадом. И от взгляда этого все берется тугим узлом внутри, вспухает острыми шипами, рвущими плоть, и делается тошно…
— Ты можешь выбирать, братик, — устало сказал Ксеон, даже не понимая, отчего возится с этим мальчишкой, — выбирай сейчас, потом будет поздно. Ты ведь понимаешь, что сейчас происходит, а?
Глава 12
Время одиночества
В то утро Дани проснулась на рассвете. Ей снилось что-то непонятное, но тяжелое и кровавое, так что она распахнула глаза и долго лежала, глядя в светлеющий над головой потолок. Дыхание колючим ершиком царапало горло, и в груди все дрожало, трепыхалось. Потом, постепенно приходя в себя, Дани услышала рядом глубокое дыхание и вспомнила, что Аламар остался у нее на всю ночь, не ушел к себе. Она крепко зажмурилась, а затем, внезапно решившись, придвинулась ближе к спящему мужчине и прижалась боком, обхватив руками жесткую и исчерканную шрамами грудь.
Он моментально напрягся и уставился на Дани таким привычным, пронзительным и пугающим взглядом.
«Я снова делаю все не так и не то», — она испуганно отодвинулась было, но Аламар удержал, опустив руку на талию.
— Что случилось? — шепотом, и этот шепот отчего-то огненной вязью ложится на кожу, заставляя кровь быстрее бежать по жилам.
Дани смутилась. Она вовсе не хотела выглядеть слабой, и еще меньше желала в глазах Аламара предстать истеричной дурой. Поэтому сказала сухо:
— Сон дурной. И как-то не спится теперь.
Инквизитор тихо вздохнул, мягко привлек ее к себе и накрыл их обоих тяжелым одеялом.
— Что там было, Данивьен? Там, во сне?
— Я не помню, — она растерялась. Ощущение горячего тела рядом, и их разделяет лишь тонкая ткань ее сорочки.
— Я тоже никогда не помню своих снов, — признался Аламар, — знаю, что снится какая-то дрянь. Каждую ночь снится. Возможно, приходят все те, кого я убил, или кого допрашивал. Но к утру ничего не помню, только голова тяжелая.
Он помолчал, раздумывая, а потом прошептал:
— Не бери в голову, куколка. Это всего лишь дурной сон.
И от этих слов его Дани охватило настолько полное чувство покоя и защищенности, что она еще плотнее прижалась к жесткому боку Аламара, приникла щекой к его бугристой от шрамов коже, спрятав голову у него под мышкой.