Ленечка, родившийся в конце сороковых, встретивший оттепель шестидесятых во вполне сознательном возрасте, к началу семидесятых был уже самостоятелен и как актер, и как мужчина. У него были имя, слава и полная свобода действий. Мама с бабушкой тихонько ушли в сторону, давно смирившись со своей второстепенной ролью, а папаша вскоре скончался, вполне довольный результатом своей жизненной активности.
Правда, Ленечка добровольно и добросовестно приносил все заработанные гонорары домой – они были ему не особенно нужны. Деньги как будто сами липли к нему, а он совершенно не умел с ними обращаться. Мать аккуратно складывала растущие стопки разноцветных купюр в старый дубовый сундук, стоявший в Мусечкиной части комнаты и служащий ей по ночам кроватью. Сундук был тяжелым, с коваными ножками и изящным медным замком, который вызывал ассоциации с книжками про пиратов.
Леонид нехотя, кряхтя, поднялся с лавки. В последнее время он часто испытывал недомогание – то ли от недосыпа, то ли от чрезмерного трудолюбия. То и дело где-то что-то подавливало, покалывало и поламливало. Да и с памятью стало твориться неладное – то и дело забывал элементарные вещи. Ну, положим, номера телефонов он уже давным-давно не держал в памяти, да и кому это надо? Но свой собственный адрес, хоть и новый, мог бы запомнить? И вот ведь странно: свои роли, даже самые старые, он помнил наизусть, это профессиональное, а воспроизвести в памяти какие-то бытовые эпизоды из жизни получалось с трудом!
Он попытался было вспомнить, когда они в последний раз были с Натальей вместе. Долго напрягал память, раскручивал невидимый, несколько заржавевший механизм в своей голове, но безуспешно – ни одного воспоминания не возникало. Ну ладно, он-то, положим, как-нибудь справится без ее располневшего дряблого тела, которое, надо отдать ей должное, она старалась как могла держать в форме. У него достаточно молодых дур, с которыми можно провести время. Не Аллочка, так Эллочка, какая, в сущности, разница… А она-то, она как справляется? Вроде нестарая еще баба, и полное монашеское воздержание! Ну да ладно, бог с ней. Жена, в конце концов, нужна не только для секса.
Разминая затекшие ноги, Леонид вошел в сверкающее чистотой, ослепительное фойе своего нового дома. Прошел мимо вечно улыбавшегося старичка-консьержа, нажал на кнопку лифта и замер в ожидании. Вдруг позади послышался чей-то голос:
– Леопард! Лео! – Леонид вздрогнул. Уже лет сто никто не называл его этим старинным студенческим прозвищем. – Леопард! – снова послышало сзади.