На следующий день она обнаружила потертую черно-белую карточку, где коротко стриженный маленький Ленечка, сердито глядя исподлобья, стоит рядом с матерью. Фотография привела Наталью в восторг, она даже решила, что если у них родится сын, то обязательно сделает такую же, чтобы сравнить два поколения семьи. Она полночи не спала, обдумывая свой блестящий план.
Потом начали появляться неожиданные послания из прошлого мужа: то изящная заколка (Наталья не носила длинных волос), то карандашный набросок женского портрета, то чей-то неосторожно забытый чулок… Эти находки сначала удивляли, потом раздражали и мучили, а после и вовсе начали сводить с ума.
Она боялась узнать что-то, что могло напомнить о прежних романах Леонида. Заглядывала в углы и боялась найти в них призраки прошедшей любви. Боялась – и заглядывала, ненавидела себя и, как ищейка, рыскала, рыскала, пытаясь обнаружить измену и побольнее уколоть себя. И каждый раз находила новые сувениры из прошлой жизни. Ревность доводила до безумия, но в то же время ее обуревал сумасшедший страх, когда она представляла себе, как найдет что-то еще, что-то очень важное. Она ждала этих призраков из прошлого и боялась их одновременно. Боялась и искала.
И однажды нашла.
Кроме аккуратных альбомов, куда педантичная Леночка вклеивала фотографии сына, вырезки из газет, театральные афиши и даже билеты на спектакли с его участием, Наталья нашла конверт, где были свалены вперемешку фотокарточки разных лет. На них Леонид был запечатлен вместе с женщинами. Наталья, конечно, знала о его многочисленных романах, о его репутации разрушителя дамских судеб. Но сердце больно сжалось, глядя на его довольное, добродушное лицо, на его липкую, похотливую улыбку. Женщины рядом с ним были красивыми, знаменитыми, модно одетыми. Наталья не могла не понимать, что она со своими кудряшками, как у блохастой собачки, выглядела так, как ей и полагается – самозванкой, занявшей не свое место. На одной из фотографий она увидела женщину – привлекательную, с черными глазами, в этой самой комнате, в непристойной позе. Она улыбалась в камеру, призывая фотографа, которым, несомненно, был сам Леонид, своим крепким, ладным телом; сквозь полуоткрытые губы виднелись белые острые зубки… Незнакомка явно чувствовала себя свободно и привычно в этой комнате, в этом доме, где Наталья теперь хозяйка. Она явно бывала здесь, и не раз…
На других снимках Наталья снова увидела ее, и еще, и еще.
Отложив эти ужасные фотографии, она села на стул и просидела так до самого вечера. Даже недовольные попытки Леночки позвать ее к ужину не увенчались успехом.