— Ох и недоволен он будет…
Шеймус только отмахнулся.
Отношения «ржавых» с нанимателями портились уже давно. С самого похода на Рачтонг — когда наёмников сначала торопили насчёт результата, а потом осудили методы, которые позволили его достичь. И та история с несостоявшимся поединком, и поведение Валида в штабе… Претензии накопились, конечно, с обеих сторон. Ангус понимал — тут у каждого своя правда. Но собственная ему была ближе.
Откровенно говоря, наёмники и мураддины за четыре года устали друг от друга. Пора уезжать. Получить плату, подлатать раненых, чуточку перевести дух — и уезжать.
Капитанский кубок опустел, и мураддинская служанка хотела его наполнить — но Шеймус накрыл чашу своей огромной ладонью.
— Нет-нет-нет, милая. Не из твоих рук. Ирма!
Ирма хлопотала неподалёку: услышав капитана, встрепенулась и тотчас оказалась возле трона с кувшином в руках.
— Да-да, давай… Наливай, чтоб весело жилось.
Мендоса в своё время говорил: больше кондотьеров погибло от яда, чем от стали и свинца. Быть может, он преувеличивал — но Шеймус редко доверял пищу и вино кому попало. Это виделось Ангусу вполне разумным. Обозных женщин в зале было немного, но работали они с энтузиазмом: куда приятнее, чем возиться с трупами.
— Славно, славно… — вино тут подавали отличное. — Ты присядь, отдохни: всё бегаешь да бегаешь. Вот сюда.
Капитан вальяжно указал на то самое пустующее кресло. Ирма немного смутилась: потянулась было к креслу, но отпрянула. При множестве глаз она вечно скромничала через меру. Ангус находил это милым, но капитан раздражался.
— Присядь, говорю тебе. Вот. Сюда.
Ирма подчинилась, но даже кувшина из рук не выпустила.
— Вот так-то. Выпей. Ну выпей, Ирма, я тебя прошу. Расслабься. Молодец! Ангус, а мы ведь давно закончили разговор по делу. Зачем же я до сих пор не вижу здесь бывшей хозяйки? Пусть госпожа Исхила-Камаль вернётся.
Вдову Камаль-бея капитан велел увести, когда явился Бенедикт с непростым докладом. Теперь она вернулась за стол с явной неохотой.
Госпожа произвела на Ангуса огромное впечатление — и вовсе не красотой. Нет, Исхила-Камаль до сих пор не увяла, а уж лет десять назад — небось, с ума сойти можно было. Но это не главное. Впечатляло в ней иное: благородство. Ангус видал всяких графинь и герцогинь, но вдова Камаля была породистее любой дамы, какую довелось встречать. Осанка, взгляд, малейшее движение — кажется, она даже моргала с особой утончённостью.
На творящееся в чертоге, где она больше не была хозяйкой, Исхила-Камаль взирала бесстрастно, с отрешённостью и лишь малой ноткой презрения. Невесомой, но при этом очень заметной: чудное сочетание.