— Знаете, милорды, меня всегда удивляли истории о ведьмах. Почему-то никто не видит одной нестыковки, совсем не позволяющей в эти россказни поверить. Желаете знать, какой? О, я рада, что вы спросили. Итак… Предположим, некая женщина продала душу Нечистому — или иным способом творит злое колдовство. Ведает силами, которые Творец Небесный сокрыл от простых смертных. Она может летать на метле, портить скот, насылать болезни и неурожай… Ну, что ещё болтают о ведьмах…
К удивлению Мартина, женщину никто не прерывал — хотя обстановка накалялась.
— Вот к чему я веду… Все вы так боитесь этого Нечистого. Все вы верите, что он даёт злые силы женщинам, дабы извести род человечий и сокрушить царствие Творца Небесного. Допустим. Но почему же его дары настолько жалкие? Почему любую ведьму можно запросто поймать, потом попользоваться ею, как душе угодно, да сжечь? Почему никому не приходит в голову, что если вознамериться навредить ведьме, она может просто взять и…
Гелла вдруг резко дунула на ближайшую свечу: пламя дрогнуло и погасло.
— …и затушить его жалкую жизнь?
Женщина обернулась к рыцарям. Ничего доброго в диковинных глазах Мартин больше не видел.
— Почему, если ведьмы летают на мётлах — ни одна не улетела, когда за ней пришли? Почему ни одна ведьма не сбежала из церковных застенков, обратившись кошкой? Почему никто на костре не проклял Церковь так, чтоб прихожане срали через рты?
Мартин с трудом оторвал взгляд от Геллы и перевёл его на рыцарей. Те сидели без движения: всё же скорее собранные, чем оцепеневшие, однако сквайр не был уверен. Гелла шагнула к очагу. Резким взмахом она бросила содержимое лукошка в огонь.
— Может быть, всё дело в том… — проговорила женщина, глядя в пламя. — … что вы, защитники веры, слуги Творца Небесного, просто-напросто не сожгли ни одной настоящей ведьмы?
Неожиданно вся злость Геллы схлынула. Губы снова вытянулись в улыбке, обнажив белоснежные, идеально ровные зубки. Глаза тоже потеплели.
— Простите, милорды. Перед вами всего лишь одинокая женщина, которой обыкновенно не с кем поговорить. От одиночества я просто схожу с ума — и порой, когда случается редкая встреча, несу ужасные вещи… А почему вы не едите? Наверняка до сих пор голодны. Позвольте, я налью вам ещё.
Сир Брюс молча отодвинул кружку. Паладину хозяйка выпить уже не предлагала, зато посуда перед сиром Гордоном и Мартином наполнилась. Разумеется, оба к угощению не притронулись.
— Выпейте, прошу вас. Сбросим эту ужасную неловкость! И мой гость вот-вот явится… Кстати, я совсем забыла предупредить об одной вещи…