Вику очень нравилось заниматься с Трикси. Он годами предвкушал, как сначала будет помогать ей осваивать арифметику, алгебру и геометрию, а потом, может быть, тригонометрию, дифференциальное и интегральное исчисление. В этом он всегда видел самую суть родительства и семейной жизни: старшее поколение передает мудрость рода отпрыску, как птицы учат своих птенцов летать. Но эти занятия высветили и некоторые неудобные факты, заставили его острее осознать, что он живет двойной жизнью и что Хорас и Фил поддерживают с ним дружеские отношения только потому, что не знают правды о нем. За это он корил себя больше, чем за убийство де Лайла.
Размышляя обо всем этом, Вик следил, как Трикси пухлой рукой неумело пытается выводить строчки букв.
Время от времени, чтобы отдохнуть от трудов чистописания, Трикси пела песенку про буквы алфавита, который давно уже знала назубок.
Вик пытался найти ответ на вопрос, беспокоивший его последние лет пять: что происходит с Мелиндой и чего хотелось бы от нее ему? Он хотел, чтобы она оставалась с ним, но как женщина она его не привлекала – это он тоже понимал. Но и отвращения к ней у него не было. Просто он чувствовал, что физически вполне мог бы прожить всю оставшуюся жизнь и без нее, равно как и без любой другой женщины. Знал ли он это до того, как убил де Лайла? Он не мог ответить, не помнил. Убийство де Лайла стало как бы цезурой в его жизненном опыте, и теперь было необыкновенно трудно вспоминать свой внутренний мир, существовавший до этого события. Он помнил узел – темный, тугой узел каких-то затаенных обид и огорчений, который помогло развязать убийство де Лайла. Вик стал раскрепощеннее и, откровенно говоря, счастливее. Он не чувствовал себя преступником или психопатом. Именно это он словно бы предвидел в тот вечер, когда своим заявлением поверг в шок Джоэла Нэша. Он тогда представил, что расправился с Макреем, который своим поведением и спровоцировал его на убийство. Вик помнил, что ему стало лучше, как только сдерживаемая ненависть выплеснулась наружу, – наверное, эта метафора точнее, чем развязанный узел. Но что именно той ночью в бассейне Коуэнов заставило его перейти от воображаемых действий к реальным? И не случится ли это снова, если вдруг удачно сложатся обстоятельства? Он надеялся, что нет. Разумеется, лучше всего время от времени выпускать пар, а не давать ему накапливаться, пока не произойдет взрыв. Он улыбнулся этой простой логике. Он многое мог себе представить, но только не себя в гневе, как обычно гневаются люди, сердито повышая голос и стуча кулаком по столу. Но наверное, стоит попробовать.