Арсей встал, рывком за руку поднял Дениса.
— Пошли, — предложил он. — Пошли в табор. — Он чувствовал необычайный прилив сил и бодрости. — К товарищу Потапову поедем непременно. А только сначала надо самим мозгами пошевелить. С пустой головой к нему являться неприлично.
Узкой стежкой, которую в давние времена протоптали к реке коровы, они направились к табору, где уже дружно горели костры и озабоченно сновали люди.
Табор теперь не казался мрачным. Высокое прозрачное небо раскинулось над ним, и курени выглядели не такими неуклюжими и жалкими. Арсей заметил несколько куреней, утепленных, обмазанных глиной, сработанных, очевидно, в расчете на многие месяцы, и отметил про себя домовитость их хозяев.
У костров возились женщины. Они перекликались между собой сонными голосами. Ребятишки выползали на траву и подставляли встававшему солнцу заспанные чумазые физиономии.
— Обнищали ребятки в оккупации, обносились, — проговорил Денис. — А многие богу душу отдали. От голода, от холода…
Арсей ускорил шаги, словно стараясь уйти от тяжелых мыслей, которые снова со всех сторон обступили его. Денис бежал за ним, слегка прихрамывая на правую ногу.
В центре табора Арсей остановился.
— Ты знаешь, где живет кузнец Шорин? — спросил он Дениса.
— Знаю.
Денис круто свернул вправо. Они пошли целиной, по которой мелким бисером вышивала зеленую ткань молодая травка.
— Вон его дом, — показал перед собой Денис, — третий от речки.
Это был большой курень, аккуратно обмазанный и побеленный, с плотной камышовой крышей и неглубокой канавой вокруг. Возле куреня в сторонке была сложена кирпичная печь, а неподалеку от нее стоял ладно сколоченный из досок столик с двумя скамейками. Петр Степанович Шорин, пожилой, кряжистый человек с черной, коротко подстриженной бородой, тесал топором бревно.
Арсей и Денис подошли к нему.
— Здорово был, Петр Степаныч! — сказал Арсей и подал кузнецу руку.
— Здравствуй, председатель! — ответил кузнец, поднялся с земли и сильно пожал руку Арсею.
— Ты, видать, надолго решил обосноваться на выгоне, — Арсей показал на курень, печку, столик. — Отстроился капитально. Осталось только огородиться.
— Что ж делать! — угрюмо сказал кузнец. — Зиму пришлось торчать на выгоне. И другую того гляди придется.
Арсей угостил кузнеца папиросой.
— Мы к тебе по делу, Петр Степаныч, — сказал Арсей, прикуривая от бледного уголька, который кузнец выковырнул себе на ладонь из печи. — Можешь ты быстренько кузницу восстановить?
Шорин на минуту задумался, пощипал пальцами черную бороду.
— Нужны три человека, — коротко сказал он.