Ворон слышал, что берсерки неуязвимы. Теперь он знал, что это ложь. Кровь так же пятнала их белые рубахи, как у любого другого человека, но люди, противостоящие им, не могли наносить выверенных, точных ударов, сопротивление викингов Ингольфа напоминало драку маленьких детей, когда малыши, зажмурившись, колотят во все стороны руками и ногами, не думая, куда попасть, лишь бы по неприятелю.
Ингольф оказался удачливее и быстрее многих — он успел отступить от места высадки берсерков и теперь старался подбодрить своих людей. Но все было бесполезно: викинги Ингольфа, охваченные ужасом, кидались в полной броне за борт. Застонав от отчаяния, Ингольф прыгнул на борт драккара сыновей Канута. Убить, во что бы то ни стало убить напоследок эту тварь, которая, обзаведясь где-то драккаром берсерков, уничтожала сейчас его хирд. Ворона. Рагнара Ворона. Ингольф, взмахнув мечом, кинулся на викинга, но Ворон, прокатившись по палубе, оказался слева от него, и, не вставая, ударил копьем Одина снизу вверх. Звенья кольчуги Ингольфа лопнули, словно были сплетены из веревок, и зазубренное копье, легко проломив ребра, ужалило его прямо в сердце. Ворон резко выдернул копье, и Ингольф, так и не опустив меча, упал за борт. Ворон вернулся к кормилу.
Палуба «Морского Змея» была уже полностью очищена. Сыновьям Канута стало некого убивать, и они торопливо возвращались на свой драккар. Ступая на его палубу, берсерки падали на доски и моментально засыпали. Последним на палубу ступил Харальд и поманил Ворона пальцем. Ворон поспешно подошел к хевдингу.
— Сейчас я упаду и не приду в себя до завтрашнего вечера. То же самое будет и с моими братьями. Это «бессилие берсерка», за все надо платить. Возьми с драккара короля все, что тебе надо, нам не надо ничего. И перевяжи наши раны.
— Что мне делать дальше, Камешек? Я не смогу один вести драккар до завтрашнего вечера, — негромко спросил Ворон.
— Не думай об этом. Когда упадет багровый туман, не суетись, он не причинит зла. В водах же фьордов нет такого дурака, который полез бы в этот туман, — с этими словами Харальд Камешек упал на палубу и тут же уснул.
Ворон прошелся по драккару, поискал на румах, наконец, под помостом, где хранилось оружие, он нашел тюк тонкой белой холстины. Сыновья Канута получили немало ран в этом бою, но никто не был ранен серьезно. Ворон был прав: противникам сыновей Канута было не до расчета и холодного рассудка — били с перепугу, абы как, словно забыв, как это делается. Ворон быстро осмотрел берсерков и быстро промыл пресной водой и замотал холстиной самые кровоточащие раны. Кое-что пришлось зашивать, иглу и нитки Ворон нашел в сумке Харальда. «Не забыть бы потом ему сказать, что это я рылся в его вещах и что именно искал», — подумал мимоходом Ворон. Он прыгнул на палубу «Морского Змея». Странное чувство: он был один бодрствующий на двух драккарах. Сам себе голова. Однако тянуть время не стоило — мало ли кто еще вынырнет из близлежащего фьорда. Ворону удалось найти целую кольчугу, шлем с личиной и новехонький синий щит. Также он нашел тюк тонкой белой ткани и перенес его на борт драккара сыновей Канута. Подумав, он прихватил еще бочонок воды и всю снедь, которая могла бы долго храниться. Уже покидая «Морского Змея», Ворон подобрал с палубы меч в ножнах; его надвое разваленный хозяин не успел даже схватиться за рукоять. Интересно, зачтется ли ему его смерть, как достойная Валгаллы, если он убит в бою, но не держал в руках оружия? Рагнар усмехнулся своим мыслям. Помимо всего прочего, он собрал с «Морского Змея» все золото и серебро, что было в кошельках у убитых. Им оно уже не понадобится. И что это за багровый туман, о котором упомянул Камешек?