– Занятная история. – Валентайн сосредоточенно капал воробью в клюв зеленую жидкость из флакончика. – А что было, когда ты пришел в лавку?
– Он предложил мне работу, – ответил Эзра. – Я, конечно, согласился. И не из-за денег, а из-за возможности меньше времени проводить в приюте. Не пойми неправильно, с нами хорошо обращались, но приют – это не то место, где хочется находиться. Потом Кауфман как-то договорился с мисс Хильдшер, и меня освободили от занятий. Кауфман сам учил меня. Кстати, весьма эффективно. Я значительно опережал сверстников по всем предметам.
– За счет логики? – глядя на неуверенно крутящего головой воробья, уточнил Валентайн.
– Да. Совсем без зубрежки не обходилось, но Кауфман в первую очередь учил проникать в логику любого явления, события или процесса.
– Чего не скажешь о школе, – фыркнул Валентайн. – Ладно, пора идти.
Эзра посадил воробья на левое плечо, тот не протестовал. Он удивленно озирался и медленно ворочал крылышками.
– Откуда ты знаешь, как учат в школе?
– Я был учителем какое-то время, – закидывая бревна на плечи, ответил Валентайн.
– Это как же тебя занесло?
– Я в какой-то момент подумал, что хорошее образование может изменить мир. Если, допустим, правильно воспитать двадцать человек, то это станет началом волны, которая изменит мир.
– Вообще-то звучит логично, но судя по тому, что творится в мире, что-то пошло не так.
– Я быстро понял, что школа и обучение несовместимы. Школа – это образование. В прямом смысле слова. Задумана она исключительно для того, чтобы образовать некую форму, идеально подходящую для общества.
– И что это за форма? – поинтересовался Эзра.
– Да черт его знает, – ухмыльнулся Валентайн. – Но без углов – это точно. Что-то вроде гальки. Чтобы можно было насыпать ровным слоем и чтобы при необходимости этот слой не мешал лить воду и не кололся, когда по нему ходишь.
– Да ты поэт! – усмехнулся Эзра.
– Не без этого. Это тоже к вопросу об образовании, древние греки были не идиотами.
– Это тут при чем?
– Обязательное изучение искусств. Музыка, поэзия. Даже у спартанцев, кстати. Их учили танцевать.
– Я в курсе, а при чем тут вообще искусство, никак не возьму в толк.
– Не буду углубляться, но, скажем так, половина психологов и терапевтов потеряла бы работу, если бы люди уделяли хоть сколько-то значимую часть своего времени творчеству. – Валентайн вдруг замер, глядя под ноги.
– Что там? – заинтересовался Эзра.
– Следы.
– И что?
– У моего соседа сорок второй размер ноги, тут след побольше. А еще мой сосед живет в шестидесяти километрах отсюда.