30 ноября обманным путем они нагрузили три воза и тронулись к Екатеринбургу. Остановка в Билимбае едва не стоила им жизни. Вырвавшись из рук милиции, они ничего иного не придумали, как вернуться на основную базу, скрытую в глухой чащобе. И на этот раз главарю Павлу Ренке удалось обмануть своих сообщников. Он заверил их, что возы с товаром укрыты в надежном месте, что дня через два они все вместе уедут в Челябинск. Ночью Ренке, Кислицын и Семенов, вооружившись до зубов, скрылись.
— Но почему ты решил, — прервал Савотин рассказ Заразилова, — что Ренке в Екатеринбурге?
— Среди этих шестерых — брат того Зося, который убит конвоиром в Тагиле. Ренке много ему доверял и как-то по пьянке назвал дом Кащеева на Успенской, где он может укрыться от любой грозы. Зось зол на Ренке за гибель брата и будет рад, если Курчавый окажется за решеткой. Вот и выложил мне начистоту.
18 декабря 1923 года.
Город Екатеринбург
Вечером к Заразилову прибежал один из наблюдателей, выставленных у дома Кащеева:
— Федор Григорьевич, у Кащея — гость!
Возбуждение инспектора УГРО было понятно: две недели к Кащееву никто из посторонних не заходил. Это — первая ласточка. Настроение наблюдателя передалось и Заразилову.
— Только, Федор Григорьевич, Ренкой там и не пахнет. Какой-то тип бородатый. Армяк на нем затасканный, пимишки разбиты вдрызг.
— Как Кащеев себя ведет?
— За водкой бегал. Потом на Коковинскую, в дом свиданий. Но девиц не было. Ни с чем вернулся.
— На Коковинскую, говоришь, бегал? — соображая что-то, спросил Заразилов. — Для того, в армячишке?
— Стало быть.
— Вот что, малый. Наташку знаешь из этого любезного дома? Найди живой или мертвой и волоки... Приведешь ее в «Пале-Рояль» к парикмахеру. Да так, чтобы ни одна собака не видела.
Через час инспектор позвонил и доложил, что Наташка уже в гостинице, сидит у парикмахера в комнате и ревет, пьяная холера.
Парикмахер гостиницы «Пале-Рояль», низенький, прилизанный, с узенькой и понятливой мордочкой старикан, учтиво встретил Заразилова. Он запер свое заведение, накинул на гвоздь фанерку с неопределенным по смыслу уведомлением: «Ушел по делам службы» и повел Заразилова в отведенный ему для жилья номер гостиницы.
— Под Наташку хотите работать? — спросил старичок.
— Догадливый, язви тебя в душу.
Наташка долго не могла сообразить, что от нее требуется, — ревела, царапалась. Старичок сунул ей под нос склянку с нашатырным спиртом, успокоил таким образом и стал пояснять, что ей надо всего лишь на несколько часов одолжить Заразилову платье, дошку и шаль.
Через час «Наташка», гремя армейскими ботинками (дамские сапожки Заразилов не смог напялить), вышла из гостиницы. За ней, как тень, двинулась вынырнувшая из соседнего подъезда рослая фигура агента второго разряда Федора Худышкина, тезки и закадычного приятеля Заразилова. На Успенской Заразилов вошел во двор одноэтажного каменного дома, поднялся на крыльцо. Вынув руки из муфты, постучал костяшками пальцев в дверь. Через минуту раздался голос старика Кащеева: