– А теперь, бабы, потащим фляги со сливками в ледник! Их только завтра на маслозавод заберут, тут оставлять нельзя. Всех сразу скопом и посадят. Поднатужимся, покряхтим, поп… и утащим потихоньку да полегоньку.
К слову сказать, Люба была с большим чутьем к человеку. Обладала чувством юмора и умело им пользовалась.
Ледник, куда надо было тащить фляги, стоял незаметным в двадцати метрах от здания. Меня туда не пускали. По рассказу мамы, это была глубоко выкопанная под землей огромная яма с наклонными ступеньками вниз. Изнутри стены, потолок и пол были выложены деревянными бревнами, а сверху она была засыпана землей, на ней давно росли крапива и лопухи. Вход в ледник закрывала массивная маленькая дверь с двумя огромными висячими замками. В яме по бокам, на деревянных полках лежали с зимы глыбы льда. Иногда в средине июля, особенно в жаркое время, некоторые льдины подтаивали, и тогда стоявшая начеку и на страже колхозного добра Люба подавала новую команду:
– Айда, бабы, вытаскивать срочно лед наверх, а то все внутри сгниет.
Я видела, как женщины подхватывали холодные глыбы льда кто чем мог: голыми руками, тряпками, платками, подолами своих юбок, ветошью и, карячась, выносили их наружу подальше от ледника.
Хочу описать, как под наблюдением Любы женщины спускали тяжеленные фляги сначала с высоких лестниц маслозавода, а потом тащили и опускали их в глубокий ледник. Перед спуском Люба напутствовала женщин:
– Только, бабы, осторожно, на ногу не уроните. Инвалидами мы и вовсе никому не нужны. Ежели у которой из вас руки оттянет или в спину секанет, то дайте знать. Ну, с Богом, вперед к коммунизму!
Женщины, кряхтя и поминутно останавливаясь, волокли тяжелые фляги, как хрустальные вазы. Перед самым входом в ледник женщины отдыхали: они махали руками, мяли друг другу плечи… Дальше начинался спуск «добра» в «могилу». По указанию начальницы он должен был быть точным и осторожным, а главное – быстрым, чтобы, не дай Бог, лед не подтаял. Я видела, как женщины выползали из ледника бледные, иногда красные, как раки. Все ежились от холода и, невзирая на усталость, пытались шутить:
– Вот, бабы, знайте, где придется сгнивать.
– А мы долго не тронемся, у нас одни кости да кожа, как святые, будем поляживать.
– Нет, мы столько пережили, не надо топерь про смерть думать, ее и так не обойдешь и не объедешь.
Завершался рабочий день тем, что женщины ложились на голые лавки на первом этаже завода и какое-то время «унимали спину и суставы». Только мухи никак не унимались, а надоедливо донимали всех. Они жили здесь на жирах, им одним было привольно.