Весной, в самую горячую пору, нам с мамой не нашлось в деревне места, где бы мы посадили себе картофель. У дома огород взяла себе, на правах главной хозяйки, тетка Крестина. Прежний клочок земли в две сотки у конного двора забрал совхоз под пашню, а нам предложили посадить картофель не где-нибудь, а в Старой Шишкиной.
– Сестра Матрена присмотрит за ней и ведро картошки на посадку даст, нести не надо.
Мама пришла из конторы вся в слезах и сказала:
– Видно, нас с тобой, Таня, нет в государстве.
Я тогда подумала, что нас просто забыли. Помню, как убивалась мама из-за картофеля.
– Картошку надо посадить, огрести, выкопать, привезти. За четыре километра на себе не повезешь. Надо кого-то нанимать, деньги платить, никто даром делать не будет. Деньги у нас не лишние, а стало быть, не зудятся.
Открыто откровенничала она только со мной. Утешений я давала ей мало, но когда она была доведена до крайности, то я не могла быть равнодушной.
– Да не горюй, мама, раньше времени. Может, там не земля – пух, и картошка народится, как ты всегда говоришь, «всем чертям на диво».
Всю жизнь любила мама повторять: «С картошкой в зубах родились, с картошкой в зубах и умрем». Май на редкость выдался жарким. Мы рано встали и пошли в Шишкину. Утреннее солнце радовало щедро и сулило хороший день. Мы шли сначала по большаку, после свернули к реке и пошли берегом. Радость и бодрость вселяются при виде родной Туры. У реки робко погуливает ветерок, а водяные язычки накатывают на берег и отступают с тихим плеском. Хорошо бы спуститься к воде, чтоб они лизнули и приласкали ноги, но нельзя, нам некогда.
Я гляжу в мутно-зеленый речной простор, откуда идут на нас волны. А что там, в начале реки? Эта мысль будоражит мне голову и манит вдаль. Только наши мысли могут проникнуть в неведомое и далекое. Деревня Старая Шишкина – дворов 20. Дом тетки Матрены стоит как раз посередине ее. Вот и сейчас мы свернем с тропки и сразу выйдем к красным, уже выцветшим от времени воротам дома.
У меня при виде их всегда возникала догадка: а может, кто-то давно постарался придать воротам революционный вид, ведь муж тетки Матрены, Тихон Ильич, воевал в Гражданскую войну у нас на Урале за красных, как говорили тогда, за лучшую жизнь трудового народа, и был тяжело ранен. Мы вошли в просторную ограду. У высокого крылечка нас уже поджидало большое ведро проросшей картошки с воткнутым в него ножом.
Матрена выбежала из избы и направилась в свой огород, бросив нам на ходу:
– Мне тоже надо досадить уголочек до непогодья. Огребаленку-то возьмите, может, землю потюкать придется, а к обеду приходите чай пить.