– В ресторане? – переспросила мама.
– Да.
– Ну-ко ты, говорят, там кушают с вилочки, по-господски. Это правда?
– Сущая правда.
– И ты так ела?
– Да.
– Где ты этому научилась? Мы ведь всю жизнь с тобой только ложку знаем.
Я улыбалась. Это нетрудно в сравнении с физикой.
– А ты бы, мама, хотела в ресторане покушать?
– Нет у меня такой нужды. Это лишнее. Было бы чё поесть – и слава Богу. Меня, наверное, туда не пустят, у меня ведь зубов нет, а чавкать и дома хорошо.
Она снова улыбалась. Когда перешли к новостям, то она неожиданно заявила:
– Не зря ведь, Таня, говорится, что от сумы да от тюрьмы не зарекайся.
– Это ты к чему такое говоришь?
Тут мама рассказала, что в один из дней потерялся наш козленок, как в воду канул.
– Поздно вечером нашла застреленного в голову, у самой реки. Если бы ты знала, как я выла над ним, как было его жалко-жалко! Слава Богу, нашелся добродетель, распознал, чьих это поганых рук дело, и подал на мужика в суд. Да и не мужик он, а мужичонко. Вон до войны были мужики так мужики, как кряжи, а этим ноне только в козлят стрелять, хлипкий народ стал да ленивый. Робить самим лень, вот и шныряют по деревне за дармовщинкой. А он, поди, думал, что все будет «Потапу на лапу». Таких бьют да отдыхать не дают. Ране-то его с мертвым козленком на шее по всей бы деревне провели, чтоб впредь ни впосле не додумался до такого. Твой дед Егор проделывал такие дела. Я хорошо помню, как одна баба поросенка украла, так он ее по деревне провел с поросенком на шее, да еще и требовал, чтоб она громко, на всю улицу насылалась[29] им: «Люди добрые, купите у меня поросеночка, недорого прошу».
Виновник свое получил. Он хотел мне деньги давать в руки по частям, но суд постановил вычитать у него из кассы.
Тут подхватила разговор тетка Крестина:
– В копнах не сено, а в долгах не деньги.
В конце нашего семейного праздника я спросила маму, почему у нас коричневый потолок.
– Вот дождь пойдет, и сама узнаешь.
Утром другого дня я рассмотрела нашу крышу. Она была похожа на прогнившее старое большое решето. Вскоре, когда разыгралась гроза, мама скомандовала мне заносить с улицы в избу большое металлическое корыто. Я вошла с ним в каютку и увидела, что мама с тетушкой уже постарались поставить на пол чугунки, тазик, котел, а с потолка просочилась, местами закапала, а потом полилась коричневая вода. Что же будет осенью, как пойдут холодные дожди?
Крышу надо было срочно перекрывать, а мне латать локти у своих платьев. Я не планировала трату подъемных денег на это. Наша каютка являла собой печальную картину: крыша бежит, фундамент сгнил, лестницы покосились, ворота завалились… и похожа она на больную старушку. Мама вывела меня из оцепенения: