Ага, а вот и сам автор. Это хорошо. Смена рассказчика — одно дело, а полное исчезновение — другое. Так не годится. Страшно популярный персонаж. Немало уже было создано целых сайтов, посвященных лично Покету — и его фанаты соревновались там, кто кого перешутит на гремовском языке. Хотя, конечно, его автопортрет в ромлянах изрядно ему льстил. Знали бы его поклонники, каков он в реальной жизни и на что способен, возможно, пересмотрели бы свое мнение.
Словом, вот он идет, переодевшись морвенским коробейником, и запечатанное в свинец Четвертое устройство спрятано под фальшивым дном его тележки.
Филип не помнил, что там такого важного с этим Четвертым устройством. Ну и не суть. Рано или поздно — прояснится.
Лиричный отчет о странствии Покета через Равнину Гнева в Лес Морт-А’Дора. После всех недавних ужасов и зверств — практически пасторальная идиллия: золотой свет пронизывает полог листвы, тенью мелькает вспугнутый олень, закатный луч румянит свисающие лозы. Покет выезжает на прогалину и тихим тпруканьем останавливает запряженную в повозку лошадку. И он, и лошадка — оба устали. Он неуклюже спрыгивает на землю и собирает хворост для костра. Пока тот потрескивает, разгораясь, Покет угощает лошадку слипшимися комками орехов из своей дорожной котомки, а потом отпускает попастись. Над деревьями восходит луна — сегодня она в зеленой фазе. Звезды выбирают себе созвездия и складываются в них на ночь. Покет жарит кролика на вертеле и запивает двумя порциями ячменного эля из дорожной фляжки. Позевывая, заползает под телегу и заворачивается в одеяло. Засыпает, мурлыча сам себе нежный припев старинной гремовской колыбельной.
И больше уже не просыпается, потому что ему перерезали горло.
Филип отшатнулся.
Что-что-что-на-хрен-что?
Перечел заново.
О боже, все так и есть. Покет вырезал себя из повествования. Маленькое бледное тело в первых лучах рассвета. Струящаяся на палую листву кровь. Синегрудая пеночка-мертвянка, примостившаяся на окоченелых пальцах левой руки убитого. Тележка разбита в щепы. Четвертое устройство похищено.
Кто его убил? Без понятия. Просто вот взяло и случилось — как гром с ясного неба.
Конец главы.
Слезы христовы! Филип таращился на экран, словно надеясь, что его мертвые письмена обретут жизнь и передумают.
Но нет.
Он сидел, встревоженно пощипывая себя за остатки растительности на лице. Вот уж чего он совершенно не ожидал. Покет — незаменимый, необходимый персонаж! Успех «Темной энтропии» в очень многом обусловлен его голосом. То, что он уступил повествование этому новому типу — уже изрядно эксцентрично; но чтобы он добровольно и радостно вычеркнул себя из всего дальнейшего действия… извращение какое-то. Полнейший шок. Но, заметим, какой мастерски сильный ход! Филип так и видел, как миллионы читателей точно так же, как он только что, ошарашенно замирают над страницей и сдавленно матерятся. Этакий поворотец кого угодно наскипидарит.