В другой раз, обозревая панораму Неаполитанского залива с вершины Вомеро, Нестеров припомнил, как несколько лет назад рисовал для заработка никогда не виденное им море для дешевых детских книжек издательства Ступина:
«Господи, как тут хорошо! Вот я вижу синее море, которое когда-то иллюстрировал Ступину, не ведая его. Теперь оно вот здесь, у моих ног… Вдали остров Искья, а там далеко чуть-чуть видно Капри. Всего часа два езды на пароходе».
Нестерова особенно влекли богатейшие экспозиции Национального музея Неаполя – бывшего Королевского музея Бурбонов:
«В канцелярии я достал даровой билет, как в этот музей, так и в Помпеи, на Везувий, в Геркуланум и т. д. Это право имеет всякий художник, инженер и механик. В музее этом я был каждый день».
Готовясь к осмотру Помпей, он внимательно изучил археологический отдел Национального музея, составленный из находок в окрестностях Везувия и Флегрейских полей, а также богатой коллекции пармской герцогской семьи Фарнезе:
«Здесь громадные коллекции из раскопок Помпеи. Рассматривая их, невольно переносишься за несколько тысяч лет. Тут все так сохранено, как было в злополучный день этого города. Например, хлебы в печке, разные принадлежности туалета, обеденный стол и проч. Даже жутко становится».
21 июня Нестеров поехал из Неаполя поездом в Помпеи, где остановился в рекомендованной ему привокзальной гостинице «Диомед». Мать хозяина гостиницы оказалась русской:
«Хозяин, узнавши, что я русский и не желаю говорить на их подлом наречии, объяснил мне, что его мамаша тоже русская и он ее сейчас пришлет. Действительно, выходит старая старушка и на мои объяснения с грехом пополам отвечает мне по-русски. Видно, давно она попала сюда, но едва ли помнит разрушение Помпеи, потому что ей, как ни стара она, а гораздо меньше двух тысяч лет… Итак, добрая старушка выручила меня из беды, и, потолковав что-то, меня повели наверх и дали комнатку небольшую, но опрятную и без блох, одно окно и дверь – выход на огромную террасу, по которой преспокойно ходят павлины и прочие птицы и насекомые».
Письмо родным 22 июня 1889 г.
В Помпеях он встретил русских коллег-художников, приехавших «на этюды» из Рима, – Николая Матвеева (также учившегося в свое время у Перова и Маковского) и Елизавету Ободовскую, которая согласилась позировать ночью для этюда к задуманной Нестеровым картине на библейскую тему:
«Ободовская обещала встать в 3 часа и разбудить меня, и я напишу с нее голову при утреннем освещении… В 3 часа действительно страшный стук в окно заставил меня проснуться. Через полчаса я уже сидел на террасе и приготовился работать. К 4 часам все было кончено. Вышла недурная головка…»