Между тем, время на дворе стояло тревожное; Вторая мировая война все ближе и ближе подходила к границам Палестины, и все прекрасно понимали, чем все кончится для ее 600-тысячного еврейского населения, если немцы войдут в Тель-Авив и Иерусалим. Лишь после того, как англичане отбросили армию Роммеля в глубь Африки, палестинские евреи вздохнули чуть более свободно. Однако, во-первых, угроза прорыва нацистов сохранялась, а, во-вторых, все политические лидеры ишува готовились к провозглашению будущего еврейского государства и разница между ними на том этапе состояла лишь в вопросе о том, какими методами должно быть добыто это государство. Во всех еврейских школах Палестины в те дни распространялись листовки различных политических движений и военизированных организаций, и уже в 14 лет подростки должны были сделать выбор, с какими из них они собираются связать свою дальнейшую жизнь — с находящейся под руководством социалистов военизированной организаций Хагана>7, считавшей, что пока англичане воюют с немцами, против них должны быть прекращены любые враждебные действия, или с организациями ЭЦЕЛ>8 и ЛЕХИ>9, убежденными, что и англичане, и арабы в равной степени являются оккупантами еврейской земли и бороться нужно как с теми, так и с другими. Но в школе «Геула» сторонников ЭЦЕЛя и ЛЕХи почти не было, всей «идейно-полтической работой» в ней заправляли люди из «Хаганы», и юный Шейнерман просто не мог не подпасть под их влияние.
В 1942 году Арик Шейнерман вместе с еще несколькими подростками из Кфар-Малаля вступил в организацию «Хагана» и начал регулярно, дважды в неделю, посещать ее собрания и тренировки, благо проводились они обычно в роще, отстоящей всего в нескольких километрах от поселка.
Инструкторы «Хаганы», в роли которых обычно выступали находящиеся официально в подчинении английских властей служащие Еврейской полиции, обучали подростков строевому шагу, обращению с винтовкой «стэн» и ориентированию на местности. И вот здесь впервые и выяснилось, что учителя Арика Шейнермана все же ошиблись, и хоть какие-то достоинства и таланты у него все-таки есть. И, прежде всего — выдающиеся способности к ориентированию на местности. Он с легкостью читал топографические карты, оказавшись в незнакомой роще или в овраге, мгновенно опознавал ориентиры и продолжал движение по заданному маршруту. Побывав раз в том или ином месте, Арик до деталей запоминал его на всю жизнь, после чего мог без особого труда передвигаться по этой местности даже в кромешной темноте.
Оружия подросткам не давали, а для воспитания в них бойцовских качеств инструкторы постоянно проводили в своих отрядах спарринг-бои — жестокие поединки «один на один». Продолжалась такая схватка до тех пор, пока один из ее участников сам не попросит пощады. И не было от Кфар-Малаля до самого Тель-Авива лучшего бойца в таких единоборствах, чем Арик Шейнерман. Он дрался с какой-то первобытной яростью — так же, как когда играл в «песочные бомбы», проявляя в бою чудеса ловкости, с легкостью перенимая приемы соперника и тут же успешно применяя их против него самого; дрался и тогда, когда соперник был намного старше и выше его ростом, дрался, не обращая внимания на синяки и текущую из разбитых носа и губы кровь… Но тех, кому доводилось в эти минуты заглянуть в глаза Ариэля Шейнермана, поражало стоявшее в них насмешливое спокойствие — весь его внешний пыл был предназначен исключительно для соперника, он призван был вывести его из равновесия, напугать, в то время как сам Арик руководствовался в драке холодным расчетом…