Но в наше время, когда в Италии, как и во всех прочих странах, редко воздвигают памятники и редко создают шедевры, это национальное чувство перерождается во враждебность ко всему иностранному. В противоположность Франции, которая, словно беспечная мать, не дорожит талантами своих детей, которая недооценивает все, чем она обладает, и превозносит все, чего ей недостает, Италия — это ковчег завета, неусыпно охраняемый целой армией антиквариев, ученых и поэтов, и любого, кто посягнет на одну из ее бесчисленных святынь, ждет немедленная смерть.
Если бы какой-нибудь флорентиец, приехав в Париж, дурно отозвался о Сене, нашлось бы множество парижан, которые тут же принялись бы говорить о ней всевозможные гадости; во Флоренции все обстоит иначе. Я сказал, что в Арно мало воды, и весь город не мог успокоиться, пока мне не доказали, что воды в Арно хоть отбавляй; правда, доказали примерно тем же способом, каким бальи доказывает Каде-Русселю, что он рыба. Но какое это имеет значение! В конце концов, я, как и Каде-Руссель, признал, что был неправ, и, думаю, сейчас столица Тосканы уже почти простила мне эту мою оплошность.
В сущности, меня ввел в заблуждение случай, действительно имевший место несколько лет назад. Один из моих друзей побывал в Тоскане зимой 1832 года. Как известно, зима в том году выдалась необычайно дождливая, и это сказалось на Арно. По дороге из Ливорно во Флоренцию у моего друга было множество затруднений с веттурини, и он очень пожалел, что не воспользовался таким удобным средством передвижения, как пароход. Прибыв в гостиницу г-жи Хомберт, он увидел из своего окна, что вода в Арно поднялась почти до набережной, и позвал гостиничного лакея.
— Черт возьми, какая же у вас тут чудесная река, друг мой! Куда она течет? — спросил он его.
— В Пизу, ваша милость.
— А из Пизы?
— В море.
— И она всегда такая полноводная?
— Всегда, ваша милость.
— И зимой, и летом?
— И зимой, и летом.
— Почему же тогда в Пизу не плавают на пароходе?
— Потому что у нас его нет, ваша милость.
— А почему у вас его нет? — спросил мой друг.
— Хм! — ответил флорентиец.
Этот ответ можно было истолковать по-разному, но мой друг истолковал его так:
«Единственная по-настоящему цивилизованная страна — это Франция. А где есть цивилизация, там имеются пароход и железная дорога. В Тоскане пока еще нет ни железной дороги, ни парохода. Это само собой разумеется; но первый предприниматель, который построит железнодорожную линию от Ливорно до Флоренции или откроет пароходное сообщение между Флоренцией и Пизой, составит себе состояние».