...Валя легла рано. До вечера не позвонили, значит, с Толей все в порядке.
Толя тихо нырнул под одеяло и разбудил ее нежным поцелуем.
— Прилетел! Слава Богу...
— Как обещал. Здравствуй, Лапарузка.
Тогда ночью он был очень бережен и ласков. Много смеялись. Но была тревога, была. Серов не говорил, но мысли неотступно возвращались к заданию. Заснули поздно. Она в его объятиях, спокойная, как никогда раньше.
— Ты и завтра прилетай, и всегда-всегда.
— Конечно, Лапарузка. Каждый день. Всегда, всегда я буду с тобой.
Им обоим хотелось верить, что для «Красного пузырика» это пустяк — прилетать к Вале в Москву, и «Королеве» пустяк — домчать Толю до дома, и любое расстояние не в силах задержать эти поцелуи и эту их любовь.
Но утром, когда Валя пришивала свежий воротничок, Толя все-таки заспорил с ней:
— Ты, Лапарузка, мало воротничков мне даешь. Мне нужно дней на пять.
— Дам один. И все. Завтра ты прилетишь и получишь еще.
— Нет, я прошу тебя, ты уж не поспи сегодня с утра, собери мне маленький чемоданчик дней на пять. Мало ли что. Не сердись. Я постараюсь прилететь, но все-таки собери. Я поеду на аэродром, а Сережа возьмет «Королеву» и вернется к тебе, ты с ним пришли вещи. Ну, будь здорова, родная.
Он вышел из квартиры. Валя побежала к окну смотреть, как Толя поедет. Во дворе сирена пронзительно пропела прощальный привет.
Валя готовила вещи и неожиданно для себя написала Толе записку. Она сама удивилась, раньше она никогда не писала ему никаких записок в дорогу. А сейчас, поджидая Сережу, сидела за столом, писала самые нежные слова и плакала, вспоминая прошедшую ночь.
Серов нервничал, курил у самолета и ждал Сережу Яковлева. Шофер наконец привез вещи и отдал письмо. Толя поставил чемоданчик в кабину, записку прочитал, сложил бережно и спрятал в карман на груди, у сердца.
Прежде чем улететь из Москвы, вдруг подозвал Сережу. Говорил странно, с неожиданной тоской:
— Сережа, если Валентинке что будет нужно, ты сделай, брат. Она ведь, ты знаешь... сына мне должна родить. Ты не бросай ее, не забывай.
— Что вы, Анатолий Константинович?! — неприятно удивился Сережа.
— Да, брат. Поухаживай за ней, позаботься, друг.
Серов улыбнулся, перевел разговор в шутку:
— Мало ли какие там прихоти, я же буду далеко.
— Есть позаботиться, товарищ комбриг, все будет выполнено.
— Ну ладно, я сказал. — И громко скомандовал: — По самолетам!
«Красный пузырик» поднялся в воздух, сделал круг над полем и напоследок послал Сергею прощальное приветствие, качнув крыльями, как будто улетал надолго, в дальний рейд
Сергей думал об этом прощании, пока ехал в Москву. И о Валиной записке. Зачем отчаянные ребята, его Серовы, так странно прощались? Завтра, одиннадцатого, у них годовщина свадьбы, и он будет встречать комбрига здесь, на аэродроме. Смешные сантименты! Или... предчувствие?