10 мая, ближе к вечеру, Полина пришла в курительную и стала рассказывать о своих планах. Отдыхать не хотелось.
— Вы видели этот поселок? Мне не понравилось. Тут только наша летная школа выглядит прилично. А вокруг ничего, голая земля, какие-то буераки, свалки. Ни скверика, ни площадки. Где же летом гуляют дети? — Принесла план местности. — Вот здесь будет сад, там устроим клумбы. Перетащим сюда лес. Давайте сделаем целый современный городок со школой, театром. И Валя со своими артистами будет приезжать. Построим?
Днем небо сверкало голубизной. А вечером заморосил дождь. Они задумчиво смотрели в вечернюю мглу.
— Есть метео? Какая завтра погода?
— С утра возможны туманы.
Серов был молчалив, сосредоточен, совсем не шутил и рано ушел в свою комнату.
Утром 11 мая встали в полшестого. Пасмурная погода наводила тоску. Тучи затянули небо, и Серов, чтобы взбодриться, начал торопить пилотов за завтраком:
— Орлики, пошли быстрее на аэродром, пока можно летать.
На поле вышла заминка. Самолеты были не готовы, начали техническую проверку. Анатолий собрал своих инспекторов и приказал провести перекличку летчиков, приехавших из разных округов для отработки слепых полетов. Затем устроил обычный экзамен на поле. Серов задавал вопросы, ему быстро отвечали. Все было в порядке.
Наконец первый самолет, Якушина, подготовили.
— Товарищ комбриг, разрешите вылететь, моя машина готова.
— Давай скорее. Мы — следом.
Они брали горючего на сорок минут — время одного учебного полета. Серов приказал сделать до полудня пять вылетов, каждый экипаж — в своей зоне. Толя и Полина вылетели сразу за Якушиным. В первом полете Осипенко вела машину, сидя в задней закрытой кабине, Серов — в передней, открытой, корректировал ошибки. Якушин увидел, что Серов его догоняет, и пропустил Толю вперед. Потом самолеты разошлись по зонам. Через сорок минут оба вернулись на летное поле. Стали совещаться.
— Ну как, Миша, с приборами?
— В норме.
— А у нас «пионер» барахлит.
Этот прибор — указатель поворота и скольжения — беспокоил Толю и Полину. Но времени было жалко, небо затягивало, надо было торопиться. Еще четыре полета, инструктаж — и в Москву, к Лапарузке... Сегодня же годовщина их свадьбы, первая...
Серов сел в закрытую кабину и поднял самолет. Полина теперь контролировала полет.
Поднялись в боевом порядке. Серов первый, за ним Миша Якушин. Начали хорошо. Толя знал, что такое слепой полет. Практика у него была на Дальнем Востоке, о нем с той поры говорили как об асе высочайшего уровня. Ночные воздушные операции в Испании тоже, по сути, можно было считать слепыми. Но тогда шла война. А сейчас они отрабатывали слепой полет на скоростном тренировочном самолете и на малой высоте. Машина была крайне неудобная — двухместный скоростной истребитель шел всего на высоте 400 метров над землей. Малейшая ошибка — и земля расступится для тебя навсегда. Толя почти ничего не слышал, в закрытой кабине стоял рев, как будто он был не в небе, а скользил вкривь и вкось по полости бесконечной невидимой трубы. Казалось, что машина виляет, идет в крен, что он сильно бросает ее то вправо, то влево. Осипенко кричала: