Два дня страна прощалась с Серовым и Осипенко, их урны были установлены в Колонном зале. 14 мая они были похоронены в Кремлевской стене.
Ранним вечером 14 мая процессия от Колонного зала двинулась на Красную площадь. Какое-то время саркофаг несли Сталин — спереди слева и Берия — справа. Оба они Валентину обнимали и утешали. Она держалась бодро. Наверное, поэтому ей завидовали даже в те скорбные минуты. Еше бы: с 11 по 14 мая — премьера, панихида, бесконечные гости, поминки, беременная» некрасивая, лицо опухшее, осунувшееся, стоит с Самим как невинное дитя обиженное, на себя ничуть не похожа.
Тоже — жертва!
Одно утешение — Толька про нее ничего не знал! Погиб действительно счастливым...
Если родилась красивой.
Значит, будешь век счастливой.
Будешь нежной, верной, терпеливой,
В сердце все равно тебе откажут —
Скажут: нету сердца у счастливой.
У красивой нету сердца — скажут.
Что любима ты, услышат —
Красоте опять припишут.
Выйдешь замуж — по расчету, значит:
Полюбить красивая не может.
Все добро на зло переиначат
И тебе на плечи переложат.
Если будешь гордой мужем —
Скажут: потому что нужен
Как других, с ним разлучит могила —
Всем простят, тебя возьмут в немилость.
Позабудешь — скажут: не любила.
Не забудешь — скажут: притворилась...
Может быть, потом, намного позже, про весь этот ужас у Кремлевской стены Валентина и рассказывали Симонову.
И стихотворение «Красивая», написанное в 1941 году, в мае, навеяно было теми скорбными днями.
В 1939-м Симонов написал стихотворение «Мальчик»:
Когда твоя тяжелая машина
Пошла к земле, ломаясь и гремя,
И черный столб взбешенного бензина
Поднялся над кабиною стоймя,
Сжимая руль в огне последней вспышки.
Разбитый и притиснутый к земле.
Конечно, ты не думал о мальчишке,
Который жил в Клину или в Орле...
Написал и «Механика». Раньше — позже серовской гибели, неизвестно:
Но как прощаться, когда по тревоге
Машина уходит в небо винтом?..
Симонов, как корреспондент и как страстный почитатель сталинских «соколов», пришел 14 мая на Красную плошадь, не мог не прийти. Может быть, он и смотрел на беременную вдову и восхищался ее мужеством.
В то время Симонов написал свою первую пьесу о любви и отнес ее Б. Горюнову в Театр имени Вахтангова.
Жизнь продолжалась. Как жила дальше... И не раз, и не два — часто замечала: на улице с погашенными фарами стоит черная машина. Она осторожно выходила с черного парадного, пробегала дворами, исчезала в переулочках, спешила в театр. Было страшно, неприятно и одиноко. Никому ни слова сказать она не решалась. Поздно вечером после спектакля она уезжала домой на служебной машине или на такси. Но страх, подсознательный, интуитивный, делал дом на Лубянском проезде еще более чужим, неуютным и холодным. Клавдия Михайловна требовала: