— Тогда я схожу, а вы тут…
— Может, вместе? — Олег нахмурился. — Лес вокруг. Одной не безопасно.
А они рассмеялись. Бестолковые. И Ксения сделала шаг, а потом исчезла.
— Это наш лес, — пояснила Калина, улыбаясь ласково-ласково. — Мы тут выросли.
— И что? Мало ли… дурных людей хватает.
Вот не нравилось Олегу мысль, что по этому самому лесу кто-то в одиночку разгуливать станет. И ладно бы мужик, который за себя постоять способен, так ведь Ксения, несмотря на стать, женщина.
Слабая.
Беззащитная.
— Красноцветов, Красноцветов… вот и что с тобой, таким дураком, делать-то? — Калина присела на высокую кочку.
— Застудишься.
— Как-нибудь… ехал бы ты домой.
— Не хочется, — признался Олег и тоже сел. — Вроде и надо бы, а… не хочется. Аж с души воротит.
— Про больницу ты серьезно или красовался?
— Серьезно. Могу документы скинуть, если хочешь. Только ноут там.
И на машину кивнул.
— Как ты его вообще бросил?
— Да… сам не понимаю. Тогда показалось, что деревня рядом, дойду, вернусь с кем и… — Олег развел руками. — Прости?
— За что?
— За… все, пожалуй, — он почесал макушку, на которой пробивались уже волосы. — Ты со мной не вернешься, верно?
— Нет.
— И… и теперь понимаю, что глупо это. Инга такого не заслужила, а ты и подавно… я вправду жениться собирался. Ты красивая.
— И только-то?
— Не знаю… я как увидел, так и решил, что моею будешь. А я привык получать, что хочу.
— Получил?
— Получил.
— И как?
— Да… как-то не знаю. Ты красивая.
— А ты дурак, — Калина покачала головой. — Раньше надо было расходиться. Чтобы без обид.
— Думаешь, получилось бы, чтобы без обид?
— Не уверена.
— И я…
На некоторое время стало тихо, только комариный звон и разбивал эту напряженную тишину.
— Ты ведь меня не любишь, — сказала Калина.
— Почему?! — это было даже обидно.
Как не любит?
Он ведь… он приехал за нею! Рискуя, между прочим, и репутацией, и планами этими… и шел по лесу. И дрова колол! А еще обещал крышу курятника глянуть. Там ерунда, всего-то пару досок снять, которые прогнили, и новые поставить. Вечером вот и сделает.
— Не любишь. И я тебя, как понимаю. Тогда, там, казалось, что это и есть любовь. Но вот тут все иначе немного. Будто… проснулась я, что ли? — она отмахнулась от комара. — А ты на Ксюху смотришь… только… учти, её уже раз обидели.
— Кто?
Кулаки сами сжались.
— Не важно. Важно другое, Красноцветов. Вздумаешь мучить её своими заскоками, — Калина улыбнулась широко и радостно. — Я сама тебе сердце вырежу.
И почему-то показалось, что сказано это было на полном серьезе.