— Кто знает, — спокойно сказала Линка, разглядывая человека, который, кажется, нисколько-то не испугался. Во всяком случае, не выглядел Беломир Бестужев, дядюшка некромантов, испуганным.
Это он зря.
Может, Линка и глядится этакою хрупкою красотой, но… в общем, если нужно будет, она и картофельным ножом горло вскроет. А в древности, помнится, жрицы Моры и без ножей обходились, руками одними.
— Вы? Или ваша… матушка? Простите, не был представлен. Беломир Бестужев…
— Из тех самых?
— Из них, но… скажем так, я паршивая овца в благородном стаде.
— Уверены, что дело в овце, а не стаде? — Линка приподняла бровку, и взгляд её сделался таким… таким от… прямо захотелось огреть её по голове чем-нибудь тяжелым.
— С этой точки зрения я ситуацию как-то не рассматривал, — улыбка Бестужева сделалась шире, счастливей, он склонился, а Линка руку протянула этаким прецарственным жестом.
Так.
Надобно успокоиться.
Она взрослая. Да и Бестужев не выглядит неопытным юношей, готовым влюбиться с первого взгляда. Так что… так что сами разберутся. А у меня завтрак.
Я блинов напечь хотела, вот надобно и заняться. Блины тем и хороши, что, если на двух сковородках работать, времени на посторонние мысли не остается совершенно.
Не говоря уже о том, чтобы следить.
…а ведь стоило предположить, что Линкино появление незамеченным не останется. Это её еще Важен не видел.
И Синюхин.
И… и Верещагина. Что-то мне подсказывало, что Верещагина особенно обрадуется.
— И все-таки… я понимаю, что не след первого встречного посвящать в семейные тайны… — тихий урчащий голос Бестужева мешал сосредоточиться на блинах. Или, может, наоборот, блины отвлекали от подслушивания? — Однако ситуация крайне неоднозначная, и мы были бы благодарны за помощь… весьма благодарны.
И вновь ручку целует, скотина белобрысая.
А Линка смотрит снисходительно и с какою-то жалостью, но ножик из другой руки не выпустила. И главное, я-то знаю её хорошо, а потому задумчивость во взгляде мне совсем даже не нравится.
— Не стоит волноваться, — некромант перехватил сковородку, которая выскользнула из моей руки, — а нечего подкрадываться! Вот что за привычки у этой семейки! Но он перехватил, зашипел, ибо сковородка была горячею, да бросил на столешницу. — Дядюшка для женщин безобиден.
— Ага…
Вот прямо на лбу эта самая безобидность и написана. Крупными буквами.
— Он… скажем так… — некромант помахал рукой в воздухе.
— Дай сюда, — я перехватила ладонь, которая покраснела, и погладила её осторожно. Силы капля, а краснота отступила. — В следующий раз не надо за сковородки хвататься.