Глава 29 Где речь идет о картошке и воспоминаниях
…икалось матом. Теща вспоминала.
Из рассказа простого обывателя
Картошку Линка чистила умело, снимая тонюсенькие полупрозрачные полоски кожуры, которые завивались спиралями и падали в мусорное ведро. Сами картофелины получались гладкими и желтыми.
Хорошая.
У дядьки Беркута самая лучшая в округе картошка, пусть бы и участок махонький, а вот поди ж ты. Наши-то поговаривали, будто он особое слово знает, и все норовили это слово вызнать. А дядька лишь усмехался да приговаривал, что дело не в словах, но в заботе.
Может и так.
Утро было тихим.
Лагерь спал. Ну… я так думаю, что спал, потому как подходить к палаткам мы не стали.
— А здесь переменилось, — сказала Линка, отправляя очередную картофелину в таз.
Я кивнула.
Изменилось и… понять не могу, что именно. Как-то оно… спокойнее стало. И беспокойнее одновременно. А главное, как оно может быть такое, совершенно не понятно. Мой взгляд то и дело обращался к дому, который больше не казался ни странным, ни уродливым.
Напротив, теперь я испытывала к нему сочувствие.
Бывает, что бросают не только людей, но и дома. Этот… этот устал от одиночества. Именно оно и подточило силы, вытянуло, выпило досуха, оставив умирать вдали от хозяев. И тянуло к дому, подойти, коснуться шершавой стены его, прижаться к ней, прислушаться к тому, как бьется в камне сила.
Может, и поправить.
— Нехорошо… надо маме сказать будет, — Линка смахнула капли со лба и поднялась, потянулась. — Она сюда приходила.
— Когда?
— Так… дней пару. С теткой своей.
Надо же, а ведь тетка упоминала, что собирается пойти, но я опять прослушала.
— И что?
— Ничего. Сходили… матушка сказала, что скоро срок выйдет.
— Чего?
— Договора.
— Линка! — вот любит она помучить, каждое слово тянуть приходится. Линка вытерла нож куском ветоши и покрутила в руках, почему-то подумалось, что этаким ножом чужое сердце вырезать несподручно. И горло он резать будет плохо.
Он для картошки предназначенный.
Мысли были совершенно бредовые, но в духе нынешней ночи.
— Я мало поняла, кроме того, что она не слишком рада. Сказала, что некогда сюда принесли вещь, которой здесь не место, но её попросили спрятать, заплатив высокую цену. И богиня согласилась укрыть. И вот теперь срок договора выходит, и эта вещь окажется на свободе.
Ага.
— А что за вещь? — раздался мягкий-мягкий голос, и Линка развернулась, резко так, текуче. Рука с ножом взлетела и разом опала.