Глава 33 О девичьих беседах и планах
Грустной жопой радостно не пернешь.
Наблюдение, сделанное заслуженным алкоголиком Мишкой в затянувшемся похмелье
Синюхин обнаружился ка кухне, куда я отправилась воды выпить, ибо после этаких снов, которые вовсе не сны даже, жажда обуяла неимоверная. И даже вид Синюхина, устроившегося на старом котелке, на который он заботливо газетку положил, чтоб штаны не вымазать, жажду эту нисколько не успокоил.
Напротив.
Пила я жадно, много, едва ли не захлебываясь.
— Все-таки манеры твои, как и прежде, оставляют желать лучшего, — произнес Синюхин и очочки снял. Говоря по правде, зрение у него было отменным, и очки он носил исключительно солидности ради. Еще на четвертом курсе начал, когда доверили на практикумах ассистировать. Тогда-то и пожелал выделиться.
Мы вместе эти очочки покупали.
Он перемерил с дюжину оправ, громко вздыхая над теми, что подороже, только денег от вздохов все одно не прибавилось, отчего Синюхин впал в тоску и неделю со мной сквозь зубы разговаривал.
И почему я терпела-то?
— Какие уж есть, — ответила я спокойно.
— Я хочу с тобой поговорить.
— Говори.
— Серьезно!
— Говори серьезно, — вытащив телефон, я убедилась, что время обеда близится, а у меня и конь не валялся. С другой стороны, суп готовить недолго, а картошки мне Лика целый таз начистила, хватит и на второе, и на ужин. — Только помоги…
Кастрюлю я на плиту-то могла поставить, но все одно тяжеленная.
Синюхин не шелохнулся, только процедил сквозь зубы:
— Я не обязан.
— Не обязан, но ведь можешь.
И отвернулся. Ну да, не царское это дело, на кухне убиваться. Ладно, сама справлюсь. Почему-то подумалось, что Николаев вот не отказался бы. И вовсе он, кажется, не особо различий делает между мной и остальными.
Горельный камень зашипел.
Вода закипит быстро. Костей варить не буду, а вот тушенки добавлю, специально брала свиную, с жирком, чтобы суп был понаваристей. Теперь луковицу, резать не стану, но потом, как бульон сварится, вытащу да выкину. Не все лук в супе любят, но без него бульон не такой прозрачный.
Морковь я чистила сноровисто.
Синюхин молчал.
И чего, спрашивается, приперся? Инспекцию учинять?
— И все-таки я должен поговорить с тобой!
— Говори, — морковь я ополоснула и принялась нарезать тонкой соломкой. Вот ножи бы еще поточить. В ресторане-то отличные были, резали морковь, что бумагу, а у этого лезвие нет-нет и застрянет.