— Знаешь, — Линка выплюнула траву. — Может, и к лучшему. А то представь, если бы вы и вправду поженились. Или вот дети… с детьми сложнее было бы уходить.
Я подумала и согласилась.
Оно бы вылезло, это я сейчас понимаю. Всенепременно вылезло бы. Через год или два, или десять. И, наверное, хорошо, что вот так. Только… все одно.
Обидно.
— Мой детей не хотел, — Линка почесала кончик носа. — Говорил, что, мол, фигуру испортит…
— А Синюхин — что рано еще, что нам надо сперва на ноги стать, обзавестись своим домом. Имя сделать. Ему. Авторитет наработать.
— Мой… — Ксюха сделала глубокий вдох. — Не думал… о детях. И вообще… а когда появились, то… один удар в живот, и нет ничего.
— Ксюш? — вот теперь голос Линки был тихим, что небо перед грозой.
— Я папе не говорила, только что не сложилось. А он и рад. Ему тут тяжко одному. Тоскливо. Он ведь… однолюб, да… а матушка… еще когда ушла. И я вот… я вернулась, он и счастлив.
Ксюха подтянула колени к себе и руки на них положила.
— Он меня в кабаке выцепил, где я пела… сперва просто приходил. Садился и слушал. Потом… потом цветы дарить стал. И просить посидеть. Не лез, как другие, а просто разговаривали. О том и о сем, о жизни… о несправедливости… он сказал, что продюсер, что ищет талантливых девочек, но я слишком талантлива, а значит, не выживу там, в большом мире шоу-бизнеса.
Ксюхино лицо разгладилось и стало нечеловечески неподвижным. Не лицо — маска.
— Потом как-то и встречаться начали. Проводил раз, другой… и до своей квартиры тоже. Потом сама не заметила, как я в этой квартире оказалась. Он же… и продюсер тоже, а еще музыку писал. Стихи. Песни. Из популярных. Писал и продавал. Группы продюссировал. В общем, много чего… у него такая жизнь была… веселая. Поначалу.
На конце белой прядки набухла крупная капля. Она задержалась на мгновенье, но сорвалась, исчезла в густой траве.
— Он пил. Много. И порой возвращался таким… нехорошим. Скандалил. Обзывал. Потом просил прощения… я училась. Пыталась. Последний курс… мне даже место предложили в оркестре, пусть и не императорском, но… тоже неплохо. А он стал высмеивать. Говорить, что я ни на что не годна, что… провинциалка. Туповатая. Жирноватая.
— Ты?
— Я худеть стала. Меняться. Чтобы ему угодить. Но что бы ни делала, все становилось лишь хуже… — Ксюха моргнула. — Он ведь… понимаете, если бы он был просто сволочью, тогда бы понятно. А он… то он ласковый, на руках носит, осыпает подарками, то вдруг… скажет что-то, ударит в самое сердце. Но тотчас извинится. И снова ласковый… когда пощечину залепил, то умолял о прощении. Подарил кольцо. Предложил замуж… а к чему замужней женщине работа? Он способен семью содержать. Мое же дело — домом заниматься.