Я вздохнула.
И оглядев разобранное хозяйство — хоть плита переносная работала, да горельные камни были сожжены едва ли на треть — поняла: так дело не пойдет. Нет, я могу и гречку готовить, но что-то подсказывало, что день этак на третий светилам науки она в горло не полезет. Может, и раньше.
— В город надо ехать, — сказала я некроманту, здраво рассудив, что раз уж он волею своей меня к этой кухне привязал, то пусть теперь и разбирается. С кухней в том числе. — За продуктами.
— А что, уже закончились? — Верещагина выглядела непривычно пыльною, грязною и оттого — злою. Она смахнула со лба паутину. — Быстро ты, милочка… управилась.
— Да нет, — я оскалилась, стараясь не слишком пялиться на крупного паука, который споро карабкался по кудрям Верещагиной. Кудрей у неё хватало, так что пауку было где прятаться. — Могу и гречку готовить.
— Гречка — это хорошо, — Важен пританцовывал на месте. Он явно был голоден, но блюдя порядок, не смел влезть поперек начальства. — Гречка — это полезно…
— Тогда обрадую. Её у вас два ящика, — ему я улыбнулась вполне искренне.
Ирбис, стало быть.
Не то чтобы второй облик такая уж тайна. Если бы спросила, Важен рассказал бы, но… как-то вот случая не представлялось. Да и вовсе, давно заметила, что люди обыкновенные изо всех сил стремятся сделать вид, что остальные тоже обыкновенны.
А оборотни и не возражают.
Им оно проще.
— Боги, — вздохнула Верещагина и шею поскребла, на которой проступили пятнышки комариных укусов. — Куда я попала?
— В науку, — Бажен хохотнул. — Держись. Наука никого не щадит…
Гречки я ему наложила с горкой. А что, хорошая получилась. Я её обжарила слегка, а потом заправила что тушенкой — срок годности последней подходил к концу, а потому беречь банку смысла не было, — что жареным луком да морковью. И лист лавровый пригодился.
И перец.
Синюхин молча подал тарелку, а потом еще отвернулся, сделав вид, будто вовсе со мной не знаком. Зря это он. Можно было бы ведь и по-человечески.
Можно.
— Вы… присаживайтесь, — а некромант вернулся. — Вы ведь тоже не обедали, верно? В город мы съездим. Вы ведь подскажете куда?
Он вдруг смутился, хотя, казалось бы, чего уж тут?
— Можно и к нам в лавку, но там цены будут повыше, но если до Земельинска, то там гипермаркет имеется. Самое оно будет.
Я вдруг тоже смутилась.
Беспричинно.
И от смущения, не иначе, а еще чтобы Синюхина позлить, который изо всех сил делал вид, будто меня тут вовсе нет, не стала отказываться от обеда.
— Вот это наглость, — не удержалась Верещагина, поднеся к носу ложку, на которую уставилась с видом, будто никак решить не могла, то ли в рот её отправить, то ли в ближайшие кусты зашвырнуть. — Прислуга, чтоб вы, Николай Егорович, знали, не должна обедать за одним столом с хозяевами.