– Ты читал мои книги.
– Ты мне небезразличен, сам знаешь. – Еще один вербальный чих, такой быстрый и тихий, что я его почти не заметил. Как извинение ребенка. – Я уверен, кто-то подчищает за собой. Потому что в сделке, которая привела к смерти твоего отца, участвовали три человека. Не только я и он.
Это растормошило меня сильнее, чем похлопывание по щеке. Вспомнилось, как нерешительно замялся Марсело, когда я попросил его разузнать о жертвах Черного Языка, а он попросил меня повторить одну из фамилий.
– Детектив, куратор моего отца. Как ее звали?
– Тебе это не понравится.
– Могу поспорить.
– Элисон Хамфрис.
– Он не спит! – лучисто улыбаясь, проговорила Кэтрин, открывая плечом дверь.
Она несла большой пластиковый ящик цвета хаки, на боку у него краской из баллончика был кое-как нарисован красный крест. Я вполне уверен, что когда-то в нем хранились рыболовные снасти. Не имело значения, что она прервала мой разговор с Марсело. Я обрадовался ей. Очень, очень обрадовался.
– У меня болит рука, – сказал я, и это был не особенно тонкий намек.
– Нельзя принимать таблетки одну за другой… – Кэтрин поставила аптечку на кофейный столик, потом наклонилась и посмотрела на часы Марсело. – Вообще, лучше тебе забыть о них.
– Пожалуйста.
Кэтрин отщелкнула замки и порылась в содержимом аптечки, потом довольно цокнула языком и бросила мне что-то. На одеяло приземлился маленький зеленый пакетик.
– Панадол пока тебе поможет. – Она, вероятно, заметила разочарование в моих глазах, потому что смягчилась и добавила: – Я знаю, Эрн, тебе больно. Но после всего, что случилось, я не хочу, чтобы у тебя был передоз. Ей уже пришлось делать тебе искусственное дыхание. – Кэтрин указала большим пальцем на Джульетту.
Не стоит удивляться: выше по тексту я предупреждал, что вы прочтете о том, как наши губы слились. Так же как говорил, что на следующих трех страницах кто-то умрет.
– Простите, что пришлось раздеть вас, – застенчиво произнесла Джульетта. – Гипотермия пробирается сквозь одежду, я уверена, вы знаете. – Она сказала это так, будто я мог и не знать.
Если бы вы увидели черновик этой рукописи, то поняли бы, что тогда я этого и не знал: редактор зачеркнул первый вариант фразы Джульетты и написал на полях: «гипо = холод, гипер = жар», в той свойственной всем редакторам манере – надменной, но полной готовности помочь, желающей исправить вашу ошибку и одновременно поразить вас своей осведомленностью.
– Хотя я сделала совсем немного, – продолжила Джульетта. – Если бы вы не обвязали себя стропой, я не знаю, смогла бы Эрин…