Все это ураганом пронеслось у меня в голове в то утро, пока я читал письмо за завтраком. Это была чистая удача, что я оказался у почтового ящика раньше Эрин. Может быть, она так много раз опережала меня, что расслабилась. Пока я читал, мрачная, полная подозрений мысль: «Не проверить ли мусорные баки у подъездной дорожки?» – закралась в меня. Домой я вернулся, испачканный протухшим соком от жаркого недельной давности, оно текло по моему запястью, а в руке я сжимал маленький алюминиевый пакетик. Вы знаете такие, на них проставлены дни недели.
Прощай, кремень!
Все это теперь не имело значения. Она спасла мне жизнь. И она была здесь.
Подсознательно я чувствовал, что те трое в комнате давят на меня своим присутствием. Пристально следят, как бы я снова не потерял сознание, и это угнетало. На самом деле я понимал, что кто-то пытался отправить гроб на дно озера. Может, и меня прихлопнуть заодно тоже хотели или я просто попался на пути. Осматривать фургон меня отправил Майкл, что было подозрительно, но он не мог притащить сюда, в горы, гроб, чтобы просто избавиться от него. К чему тратить столько усилий? Если он хотел заманить меня в ловушку и убить, то помахал бы перед моим носом чем-нибудь более привлекательным. Или просто расправился бы со мной в сушильне. Доверял я ему полностью или нет, но он посвятил меня в страшную тайну. Теперь нужно спросить у него, как все это соотносится одно с другим.
Под протесты остальных участников событий, которые настаивали, что мне нужен отдых, Эрин помогла мне, хромая, спуститься по лестнице. Мой ум, распаленный обезболивающим и адреналином, работал неустанно. По холлу носился холодный сквозняк, внутрь проникал яркий свет огней. Я не понимал, что это сверкает сквозь замерзшие стекла. Дверь в сушильню издала знакомое уже «фук». Резиновая заглушка, придавленная воздухом. Вот почему, открывая дверь, я не чувствовал, что внутри пахнет как-то странно. Гарью.