земле и в
своей воинской форме. Генерал со своей дивизией отступает от самой границы к Москве, они переходят из одного окружения в другое, но дивизия не редеет, а, напротив, благодаря его умению и воле обрастает людьми – потерявшими свои части окруженцами, которые хотят примкнуть к какой-то силе. И вскоре он оказывается во главе целой армии, способной на самостоятельные операции, с которой и немцы начинают считаться, предпочитают держаться поодаль. Люди лишены информации, им кажется, что они сейчас и есть – Россия, все остальное – погибло, предано бездарной властью. И возникает идея – идти на Москву, захватить Кремль, сместить правительство.
– И вести войну против Гитлера?
– Это главная цель. Захватить ключевые посты, чтобы организовать оборону.
– Сомнительно, чтобы им удалось организовать в военное время всю страну.
– Тогда это не казалось сомнительным, такие настроения были. И потом, если удалось Берии с Маленковым, почему бы не могло удаться энергичным, толковым командирам во главе с опытным полководцем? Останавливают их не эти сомнения, а то, что прежде они должны взломать слабенькую оборону, что уже налаживалась на подступах к Москве, перебить своих соотечественников, таких же солдат или ополченцев…
– И помочь Гитлеру в этот момент ворваться в Москву.
– Не в этом дело. Этого они бы как-нибудь избежали. Это уже тактический вопрос. Главное в том, что идея «Третьей силы» себя уже исчерпала к осени 41-го года. Они поняли, что силы – две. И третьего – не дано.
Любопытно, что Власов, герой зимней Московской битвы, остался с этими настроениями лета 41-го года еще и в 43-м, и в 44-м, когда война уже перевалила некий хребет, гряду, пошла по своим законам – в сторону победы. Помните его знаменитое заявление, что он закончит войну по телефону? То есть он позвонит Жукову, Рокоссовскому, еще каким-то друзьям по академии, и они ему сдадут фронты. Тут мой генерал, настроенный если не сочувственно к Власову, то с желанием его понять, испытывает глубокое в нем разочарование. Как же не понимать простых вещей! Ну, можно ошибаться в Жукове, в Рокоссовском, но быть боевым генералом – и не знать, что такое война! Быть русским – и не знать России! Не представлять себе, как настроена вся воюющая масса народа, не видеть, что она сейчас на стороне Сталина, что сменился уже весь интерес нации, и питать запоздалые иллюзии… Назовем ли мы это трагедией или фарсом?
– Иллюзии Власова – это иллюзии минувшей войны. Беда в том, что кое-кто сохраняет подобные же иллюзии и сегодня.
– О да, я это наблюдал воочию – у господ энтээсовцев. Им все мерещится, что если они сделают ставку на какие-то там «конструктивные силы», то их непременно пригласят в министры. Уже, как я слышал, и портфели распределены. Во Франкфурте, напротив «Посева», есть итальянский ресторанчик, там они посиживают, кушают пиццу и решают – отменят они колхозы или сохранят. Всякий раз приходят к выводу, что лучше сохранить.