Билл не улыбнулся.
— Ты так много говоришь, — замечает он. — О чём ты так беспокоишься?
— Я хочу, чтобы тебе здесь понравилось, — отвечает Джуит. — Я хочу, чтобы эти места стали значить для тебя то же, что и для меня. Дай мне ещё несколько минут, хорошо?
Билл ничего не ответил. Даже лицо его ничего не выразило. Джуит стал возвращаться из этих холмов в сторону Главной улицы. План его не срабатывал. Возможно, он и сработал бы, если бы Джуит бережнее лелеял воспоминания. Но он не лелеет их. И Билл это чувствует. Билл знает его. Джуиту ничего не приходит в голову, кроме как начать говорить в открытую. Он слишком долго откладывал этот день, день, когда наконец скажет всю правду, и уже чувствует себя неловко. Машин на Главной улице мало, и они едут медленно. Он рассказывает Биллу о магазине Грэя, о публичной библиотеке и о «Фиесте».
— Однажды моя мать выиграла набор посуды в Ночь Лотереи. Даже не знаю, как. Мы обычно не отмечали Ночь Лотереи. Мать ничего бы не сказала. Мамин счастливый билет оказался у Сьюзан, и она закричала. Мама только смутилась. Она нуждалась в везении меньше других людей — все знали, что у неё есть работа. Работала она учительницей. Она всё равно не стала бы пользоваться этой дешёвой и безвкусной посудой. Она отдала их в церковь на благотворительную распродажу.
Он указывает на магазин, где продаётся кухонная утварь.
— В тридцать втором году здесь была штаб-квартира предвыборной кампании Рузвельта. Мой отец был её председателем. Я раздавал листовки. Но популярности мне это не принесло. Большинство избирателей были республиканцы, пенсионеры, не богатые, но устроенные. Одна старуха сказала, что моего отца следует посадить в тюрьму за то, что он заставил малолетнего сына заниматься коммунистической пропагандой.
Билл улыбается, но только губами. Взгляд его недоверчив. Джуит паркует машину напротив пекарни Пфеффера. Почему, Билл не спрашивает. Он смотрит на сияющую витрину, жизнерадостную вывеску, буханки и кексы. Он двигает челюстью, массируя языком коренной зуб, но Джуит опасается, что хмурится Билл вовсе не от зубной боли. Сердце Джуита колотится, а со лба градом стекает пот. Солнце вошло в зенит. Он волнуется. Трясущимися руками он выключает зажигание. Он открывает дверь и, с трудом узнавая свой голос, говорит Биллу: — Ну вылезай.
Билл смотрит на часы.
— Твоя сестра будет беспокоиться. Я знаю. Здесь вы работали с Джоем Пфеффером летом перед войной. Мне не обязательно её осматривать.
Джуит выходит из машины.
— И всё же тебе лучше посмотреть.
Он закрывает дверь и ступает на озеро, образованное тенью древесной кроны на тротуаре. Он опускает монету в счётчик. Покорившись, Билл вылезает из машины и пробегает несколько шагов к Джуиту, засунув руки в карманы. Джуит берёт его за руку и поворачивается лицом к пекарне.