В комнате было темно хоть глаз выколи.
– Вот кровать, – сказала Тама, поднимая повыше лампу, которую держала в руке. – Горшок под кроватью. Спокойной ночи, Гаррет. Спокойной ночи, птичка. – И они с Тинни вышли.
Я сумел на ощупь добраться до двери и остаться в живых. Выглянул в коридор. Ни лучика света. Нет чтобы рассыпать крошки, которые светились бы в темноте. Плохая девочка. Или – недостаточно плохая.
Попка-Дурак тихонько хмыкнул.
Вы не поверите, но я начинал тосковать по прежнему горлопану и похабнику.
– Будешь хмыкать, выкину во двор, – пообещал я. – Сожрут как миленького. – И, не раздеваясь, плюхнулся на кровать.
Пуховая перина приняла меня в свои объятия. Я заснул в мгновение ока, слишком вымотанный, чтобы страдать от одиночества.
А когда проснулся среди ночи, то вдруг выяснил, что одиночество закончилось.
– Ты что, клубок за собой разматывала, чтоб меня потом найти?
– Откуда ты узнал, что это я? – шепотом спросила Тинни.
– А кто еще?
– Ну, этой тощей ведьме Монтецуме, например. Или она здесь уже побывала?
Я узнал тебя по аромату твоих волос, по фигурке и по всему остальному. Да ты и не такая костлявая, и не такая длинная, как пресловутая тощая ведьма. Вслух я этого говорить не стал.
– Нет, ее пока не было. Как ни странно, никого, кроме тебя, ко мне особо не тянет.
– Да неужели? Смотри, допросишься: тогда уж точно никого тянуть не будет.
– Потише, лапушка, а то попугая разбудишь.
– Норовишь мне рот заткнуть?
Я знал один способ, как это сделать. Но у него есть недостаток – приходится прерываться, не в последнюю очередь потому, что Тинни любит, чтоб ей так затыкали рот.
Две вещи, обе малоприятные, случились одновременно. Попка-Дурак вдруг разразился пиратской песней о роме, серебре и сундуках мертвецов, а меня кто-то ткнул под ребра острым, будто нарочно заточенным пальчиком. Боль была едва терпимой.
Чей-то голос прошептал мне на ухо:
– Гаррет! В комнате кто-то есть!
Ну разве можно так кричать! Ни стыда, ни совести…
– Оставь меня, женщина, – простонал я.
Попугай завопил так, будто с него живьем сдирали шкуру. Тинни зарычала:
– Гаррет, ты что, не слышишь?! Хватит спать! В комнате кто-то есть!
Послышался грохот, словно кто-то споткнулся о не вовремя подвернувшуюся под ноги мебель.
– Насилуют! – завизжал Попка-Дурак.
– Пожар! – завопила Тинни, резонно предположив, что это событие привлечет больше внимания.
– Молчать! – гаркнул я.
Пока я выбирался из постели и шарил впотьмах рукой, подыскивая что-нибудь потяжелее, грохот удалялся в сторону двери. Затем раздался скрип, и на мгновение на фоне призрачного света из коридора в дверном проеме обрисовалась сутулая тень. Прежде чем дверь захлопнулась, я благополучно перескочил через тумбу и столик, на которые наверняка налетел бы в темноте, потому что стояли они вовсе не там, где им полагалось (когда Тама привела меня в комнату, я запомнил расположение мебели).