– Ничего не замечаете нового?
Директор кивнул на три самых больших портрета. Клобуков бывал в этом кабинете бессчетное количество раз и никогда не обращал на них внимание. Положено висеть вождям, они и висят. Слева направо Маркс, Ленин, Сталин.
А сейчас посмотрел – Маркс, Ленин, Энгельс. Вот это да…
– Скоро будет съезд партии, на котором прозвучат очень важные, даже исторические заявления, – весомо и торжественно произнес Румянцев. – Пока это хранится в тайне, немногие посвященные дают расписку. Но вам скажу, при условии полного молчания. Обещаете?
Антон Маркович кивнул.
– Мне как члену Верховного Совета РСФСР прислали секретный доклад ЦК о тяжелых ошибках и злоупотреблениях властью, допущенных при Сталине.
Просто «при Сталине»? Даже не «товарище»? – поразился Клобуков.
– Из-за властолюбия и личных амбиций бывший руководитель государства заменил социалистическую демократию культом собственной личности, нарушил заветы Ильича. Партия собирается очиститься от наследия прошлой эпохи и вернуться к великим принципам ленинской партии большевиков, к коллективному руководству. Вы понимаете, что это означает?
– Что всех посаженных, кто еще жив, выпустят! – в волнении воскликнул Антон Маркович. – Не маленькими порциями, потихоньку, а всех и с полной реабилитацией! Это огромное, великое дело!
– Не в том суть, – перебил директор. – Не в том, что кого-то выпустят или не выпустят. Свершается исторический поворот, а то и переворот. Меняется формат государства. Власть теперь будет сконцентрирована не в руках одного человека, а перейдет к группе людей, которую у нас по установившейся традиции называют «партией», хотя это никакая не партия. Зарубежные советологи это сословие называют «номенклатурой», я же внутренне, для себя, определяю его как национальную элиту. Знаете, я на досуге люблю читать книги по отечественной истории. Они хорошо помогают понять, какая у нас страна. Это только детей в школе учат, что с семнадцатого года началась принципиально новая эпоха. На самом деле всё уже было, и нет ничего нового под солнцем, как сказал один классик домарксистского периода.
Иван Харитонович не улыбнулся, он никогда не улыбался, но в глазах сверкнула искра, которая однако сразу же и погасла.
– Нечто очень похожее произошло два века назад, когда Екатерина Вторая издала указ о вольности дворянства. Царица допустила высшее сословие к управлению страной, предоставила ему права и льготы, перестала запугивать жестокими наказаниями – и за это дворянство стало служить империи не за страх, а за совесть. Элита становится элитой, когда избавляется от ужаса перед дыбой и розгой, получает гарантии личной безопасности. Это намного более удобная и приятная модель государственного устройства. При Екатерине вместо ужасного Тайного приказа возникла травоядная Тайная экспедиция. У нас Министерство государственной безопасности, раньше – центральный орган госуправления, превратился в Комитет, существующий всего лишь при Совете министров. Это, Антон Маркович, колоссальная разница. Беспорядочно арестовывать, мордовать в застенках, гноить в лагерях и расстреливать дворян больше никто не будет.