Евгений, не отрываясь, смотрел на Лугарину. В полутьме комнаты, казалось, тихо поют ангелы. Нет, это из соседнего здания Башгосфилармонии доносятся звуки утренней репетиции республиканского детского хора. Так чудесно сидеть за столиком близко-близко от этой прекрасной женщины с осиной талией, с оголено белеющим плечом из-под распахнутого ворота парчового халата. Она смотрит огромными сияющими глазами, улыбается, упершись ладонью в щеку. Стоит только протянуть руку, сказать нежные слова, и она твоя…. Ох, черт, что за наваждение… Треклятая старуха…
— Так о чем же вы меня хотели расспросить, Женя? — раздался шепот его собеседницы, поправляющей ворот халата, — О моем возрасте? О моем парфюме? О моих бывших мужьях? Или о моих друзьях? Вот, например, о Мише Булгакове, колдовским романом которого вы до сих пор очарованы. Хотите, я расскажу вам, в каких сладостных муках он писал страницы о Маргарите вот за этим самым столиком, в этой самой комнате, пока я заваривала ему травяной чай, стирала его рубашки? Я расскажу обо всем, но не сегодня, а при следующих наших чаепитиях….
Вдруг Лугарина встрепенулась, обернула голову, молча отодвинула от себя чашку с остывшим чаем, легко встала с кресла и подошла к серванту, в котором, казалось, горела свеча, пламя которой колеблет сквозняк. Приоткрыла дверцу. Евгений невольно вытянул шею, наблюдая, как Анастасия Александровна бережно взяла в руки зеленую шкатулку. Ему почудилось, что весь угол комнаты озарился пульсирующим зеленоватым светом, словно лучи солнца пробиваются сквозь весеннюю листву, которую нежно колышет ветерок.
Старуха на миг замерла, положив пальцы на крышку шкатулки. Она оборотила голову и уставилась на Владимира. В ее взгляде ему почудилась растерянность, даже оторопь. Затем она словно пришла в себя, аккуратно переставила шкатулку в дальний угол серванта, прикрыла дверцу. Ее лицо побледнело, в глазах была тревога. Лугарина подошла к столу, села напротив, раздумчиво сказала:
— То, что я сейчас скажу, весьма важно. Выслушайте меня внимательно, Евгений?
— Да, слушаю. Внимательно, — механически повторил Владимиров. Его мечтательный взгляд сначала приобрел недоуменное, а затем осмысленное выражение. Но далось ему это с невероятным трудом. Булгаков был здесь? Абсурд… Боже, неужели… Чушь… Она его любила… Чудеса…
— Я попрошу вас об одной услуге. Это важное и срочное дело, о котором будем знать только мы с вами, — медленно и негромко заговорила Анастасия Александровна, — Я хочу, чтобы вы помогли мне прочитать один старый документ. Его оставил у меня старинный знакомый. На листе почти выцвели чернила, видны лишь отдельные буквы, да еще письмо было сложено вчетверо, потрепалось на складках. Ну, согласитесь, не в милицию же криминалистам мне нести этот листок? Засмеют. А вы, я знаю, хороший фотограф, владеете различными компьютерными технологиями. У вас вполне получится.