Я успокоил Виктора Степановича: возможно, фрак Николаю Сванидзе был бы больше к лицу, но в эту ночь он был больше похож на мученика, ожидающего своего распятия. Да и во фраке неудобно спать на полу. Я рассказал о телефонном разговоре с премьером Николаю. В ответ он устало улыбнулся и затем сказал: «Побриться не обещаю, нечем, да и незачем. А галстук добуду непременно».
Он таким и появился в эфире – с воспалёнными от бессонницы глазами, обильно чернобородый, но при галстуке, смахивавшем на расслабленную петлю, которая едва не затянулась.
5 часов утра. Снова звонок. Премьер попросил подготовить съёмочную группу. Ожидается выступление президента. Черномырдин добавил всего одну фразу, она мне запомнилась: «Гримёра не забудьте». Эфирная всенощная, в переводе на профессиональный язык – 24 часа непрерывного вещания. Продолжалась череда властных чиновников в эфирном пространстве. Началось со знаковых фигур. Первым выступил Гайдар.
Но вернёмся чуть-чуть назад. Где-то в районе 2-х часов ночи позвонил Торчинский и сообщил: «На Шаболовке образовалась очередь. Выступающих хватит до 7–8 часов утра».
У нас на резервной студии, которая считалась главной, шёл свой поток, первым выступил Егор Гайдар.
Каждый из приезжающих высокопоставленных лиц поражался условиям, в которых мы работали. Назовём этот факт позорным, что национальная компания работала уже два года практически в полевых условиях. Конечно, это объяснялось ещё и чрезвычайной ситуацией – в коридорах было погашено освещение, окна зашторены, и сотрудники передвигались ночью на ощупь в полутьме, используя только электрические фонарики, по лабиринту коридоров, наталкиваясь на вооружённую охрану. Было непросто, и правительственные чиновники прониклись драматичностью момента. И уже в самой студии они вели разговор не о путче, а о будничных делах, которыми положено занимать власть повседневно и не в ускоренном режиме.
Исключение составил Егор Гайдар. Он выступил первым, ещё до Черномырдина. На правах человека, олицетворяющего курс реформ, призвал москвичей подняться на защиту президента, реформ и демократии. Место сбора – площадь перед зданием Моссовета.
До этого с той же идеей пробивались руководители «Демократической России». Я не согласился, предупредив их, что с такими призывами имеет право выступать материализованная власть, потому как именно она обязана обеспечить безопасность граждан.
Призыв Гайдара взбудоражил Москву, но в той же степени он создал эмоциональный противовес поднявшей голову реакции. Всю ночь мы работали в режиме прямого эфира. Два нескончаемых потока на разных концах Москвы шли через студийные площади на Шаболовке и резервной студии практически в центре Москвы.