— Ответ у тебя вот тут, — сказала она с мягкой улыбкой, показывая ему на грудь. Там, в центре, билось сердце.
— Но я ещё ничему не научился, ничего не добился. Разве я могу с кем-то встречаться и по-настоящему им дорожить?..
— Откуда я знаю?!
— Э?!
От резкого наезда Сората оторопел.
— Кохай-кун, у тебя цветущая юность!
— Почему надо мной глумятся?..
Он и правда не понимал. Может, ошибся с выбором советчика.
— Вопрос не в том, что хотят услышать Масирон и Нанамин.
Мисаки резко переключилась на мягкий тон и заговорила спокойно.
— Тогда в чём? — снова спросил Сората, не понимая хода мыслей Мисаки.
— В том, что хотят услышать двое.
— Услышать?
— Любишь или нет… вот что.
На голову упал молоток. Вот какой эффект произвели сказанные без колебаний слова Мисаки.
Как она и говорила.
— Когда отказывают — это невыносимо.
Мисаки хоть и несла порой околесицу, но никогда не врала.
— Крутая ты, Мисаки-сэмпай.
— В чём?
— Да во всём.
Его заставили понять, что ломал голову он не из-за того, что надо. Прежде всего он должен был подумать, к кому он сам испытывает какие-то чувства.
Любит или нет?
Требовался чёткий ответ.
Искренний, ведь сердцу не прикажешь.
— Кохай-кун, ноги в руки и вперёд! — Мисаки хлопнула его по груди.
— Не понимаю.
Ему просто велели бороться, ничего толком не объяснив.
— Лады, погнали дальше, Иорин, Панцу! — позвала Мисаки Иори с Канной.
— П-пожалуйста, не называй меня так! — оторопела Канна.
— О, а довольно точно.
Вот как раз потому и не подходило.
Канна почему-то бросила на Сорату колкий взгляд.
— Сейчас надела, — объяснила она, придерживая низ юбки. И как это связано?
— Тогда Панцирь? — Мисаки наклонила голову набок.
— Такого тоже не надо.
— Тогда как тебе Панпан*?! — Мисаки, едва не прыгая на месте, выдавала совершенно неуместные варианты. Сората уже хотел сказать ей, чтобы взяла себя в руки и придумала что-то не про трусы, но...
— Вроде неплохо, напоминает имя для панды, — на удивление спокойно отреагировала Канна.
— Не, по-моему, лучше завязывай, — влез Сората. Как представил, что кохая будут так называть на людях, ему поплохело.
— Почему?
— Потому что злые дяди что-нибудь странное подумают.
— Раз ты понял, Сората-сэмпай, значит, тоже подумал что-то злое?
Его пронзили ледяным взглядом. Совсем не оценили проявленную заботу.
— Так, итоговый вариант! Пойдём, Хасэпан!
Напоминало название лавки с аппетитными булками, но по крайней мере звучало в рамках приличия. Хотя полностью от темы трусов не отошли...
— Что ж, пожалуйста, — вздохнула Канна, и на её лице отчётливо прочиталась усталость. Ещё бы, в конце концов, она имела дело с Мисаки. Она ещё хорошо держалась, подумал Сората.