Салли, вероятно, уже успела излить душу следователю. Как знать, возможно, Гэри Халлет наведался в мини-маркет на Развилке, открытый круглосуточно, взял напрокат магнитофон и записывает ее показания. У Джиллиан, загнанной в тупик, разыгрывается жуткая мигрень, никакой анальгетик не приносит облегчения. Звук голосов режет ей слух, как скрип ножа по стеклу, малейший намек, что кому-то может быть весело, совершенно невыносим. Ей нестерпимо наблюдать, как целуются Скотт с Антонией, слышать, как дразнят друг друга Кайли и Гидеон. Весь вечер она сторонилась Бена, поскольку для нее философия Скотта Моррисона звучит вполне убедительно – в самом деле, что толку? В любом случае все будет вот-вот потеряно, и предотвратить это не в ее силах; остается сказать «сдаюсь» и на том поставить точку. Можно было бы, конечно, вызвать такси и удрать через окно, сунув в наволочку самое необходимое. Джиллиан точно знает, что у Кайли в копилке, в фигурке единорога, собрано порядочно денег и, если бы кое-что позаимствовать оттуда, хватило бы на автобус хоть до другого конца страны. Загвоздка лишь в том, что больше Джиллиан так поступать не может. Теперь есть то, с чем ей нельзя не считаться: теперь, что бы там ни было, у нее есть Бен Фрай.
– Всем пора по домам, – объявляет Джиллиан.
Скотта и Гидеона выпроваживают с обещанием звонить, и писать открытки (это Скотта), и привезти коробку тянучек (это Гидеона). Антония, всплакнув, глядит, как Скотт садится в материну машину, Кайли в ответ на прощальный взмах руки Гидеона считает нужным высунуть язык и покатывается со смеху, глядя, как он убегает, оглашая влажный вечер топотом армейских башмаков и тревожа белок, спящих по дуплам деревьев. Спровадив ребят, Джиллиан может заняться Беном.
– Это и к тебе относится, – говорит она, с лихорадочной скоростью швыряя в мусорный бачок бумажные тарелки. Грязные ножи, вилки и стаканы уже мокнут в мыльной воде, и все это так не вяжется с обычной для нее неряшливостью, что невольно к Бену закрадываются подозрения. – Катись, катись, – говорит она. Терпеть она не может, когда он вот так на нее глядит, будто знает ее лучше, чем она сама. – Девочкам сегодня еще собирать оставшиеся вещи, а завтра в семь уже надо быть в пути.
– Что-то здесь нечисто, – замечает Бен.
– С чего ты взял? – Пульс у Джиллиан сейчас наверняка за двести. – Все нормально.
Женщина отворачивается к раковине и целиком переключает свое внимание на столовое серебро, мокнущее в воде, но Бен обнимает ее за талию и прижимает к себе. Его не так-то легко провести, и одному богу известно, с каким упорством он умеет добиваться своего.