– Прекрати, – говорит Джиллиан, но у нее мыльные руки, ими неудобно отталкивать.
Бен целует ее, и она не противится. Когда целуют, не задают вопросов. Да и в любом случае бессмысленно было бы пытаться объяснить ему, как складывалась ее жизнь. Многое из того, что она проделывала, для такого, как он, попросту непостижимо. И для нее самой, когда она с ним, тоже.
За окном сумерки расстилают по земле лиловые тени. Погода к вечеру стала еще пасмурнее; птичьих голосов совсем не слышно. Джиллиан следовало бы сосредоточиться на поцелуях, которыми осыпает ее Бен, поскольку очень может быть, что они окажутся последними; вместо этого она глядит в кухонное окно. Представляет себе, как Салли, наверное, рассказывает следователю о том, что спрятано у нее в саду, на краю заднего двора, куда никто уже больше не приходит. Вот куда смотрит Джиллиан, пока Бен целует ее, и вот почему видит наконец колючую изгородь. Все это время она незаметно для всех набирала силу. Только с сегодняшнего утра подросла фута на два и продолжает расти, питаемая злобой; тянется скрюченными сучьями к низко нависшему небу.
Джиллиан резко отстраняется от Бена.
– Тебе пора. Правда.
Она крепко целует его, сопровождая поцелуи самыми разными обещаниями, любовными клятвами, какие забываются до следующего раза, когда о них напомнят в постели. В конце концов ее усилия достигают желаемого результата.
– Ты уверена? – спрашивает Бен, несколько озадаченный этими ее переходами от холодности к нежности, что не мешает ему желать их продолжения. – Отчего бы тебе не переночевать у меня?
– Завтра, – обещает ему Джиллиан. – И послезавтра, и после-после!
Наконец Бен уходит, и женщина, проводив его для верности взглядом, идет во двор и стоит неподвижно под хмурым небом. Это час, когда сверчки первыми подают сигнал тревоги, почуяв во влажном воздухе приближение грозы. Колючая изгородь на заднем конце двора переплелась плотной стеной. Джиллиан подходит ближе и видит, что на сучьях повисли два осиных гнезда; непрерывное жужжание отдается у нее в ушах то ли предостережением, то ли угрозой. Как могло случиться, что эти колючки так разрослись, а никто и не заметил? Как же они такое допустили? Поверили, что с подлецом покончено, приняли желаемое за действительное, – да только иным ошибкам, которые ты совершаешь, свойственно возвращаться, преследовать тебя вновь и вновь, как бы твердо ни верить, что они остались в прошлом.
Накрапывает дождь, и это наводит Кайли на мысль сходить за тетей, которая стоит зачем-то и мокнет в полном одиночестве, словно так и надо.