Вот что значит, наверное, быть безрассудной, мелькает в голове у Салли, когда он прижимает ее к себе еще сильнее. Его ладони касаются ее кожи, и она не противится этому. Его руки пробираются к ней под майку, под пояс ее шортов, и она не сопротивляется. Пускай он увеличивается, этот жар, что передается ей от него, – она, которая не мыслит себя без указателей и карт, согласна в эти минуты потеряться. Она чувствует, как поддается его поцелуям, она уже готова на что угодно! Так, вероятно, и сбиваются с панталыку, догадывается она. Все, что с нею сейчас происходит, до того не вяжется с обычным для нее поведением, что, поймав в запотевшем боковом зеркальце свое отражение, она только ахает. С такой женщины станется влюбиться без памяти, такая и не подумает удерживать Гэри, когда, отведя в сторону ее темные волосы, он припадает губами к ямке у ее ключиц.
Какой ей смысл связываться с таким, как он? Заведомо обрекать себя на чуждые ей переживания? Ей вспомнить противно тех бедных очумелых женщин, которые прибегали с черного хода к тетушкам; недопустимо стать такой же, обезумевшей от страданий, сраженной тем, что у людей зовется любовью!
Разгоряченная, с горящими губами, Салли отстраняется от Гэри, задыхаясь. До сих пор худо-бедно обходилась без этого, обойдется и впредь. Сумеет остудить изнутри этот пыл… Дождик стихает, зато небо совершенно почернело. На востоке, где с моря приближается буря, слышны раскаты грома.
– А вдруг я вам это позволяю, чтобы вы прекратили расследование? – говорит Салли. – К вам не приходила такая мысль? Вдруг я готова от отчаяния переспать с кем угодно, включая вас?
У нее горечь во рту от жестокости собственных слов, но ей все равно. Ей нужно видеть у него это оскорбленное выражение.
Положить всему этому конец, покуда она еще способна рассуждать. Покуда то, что она чувствует сейчас, не завладело ею без остатка, не загнало ее в тот же капкан, что и тех женщин, которые стучались в дверь к тетушкам.
– Салли, – говорит Гэри. – Вы не такая.
– Да что вы? Вы же не знаете меня! Вам только кажется, что знаете.
– Что ж, это правда. Кажется, что знаю, – говорит он так, будто этим все сказано.
– Ну и ступайте отсюда. Выходите из машины.
Как ему жаль в эту минуту, что нельзя схватить ее и удержать насильно, пока сама не сдастся! Взять ее силой прямо здесь, на месте, и не отпускать до утра, наплевать на все прочее и не слушать, если она скажет «нет». Но он не тот человек и никогда таким не будет. Слишком много раз наблюдал, как жизнь катится под откос, когда мужчина оставляет первое слово за тем, что носит в штанах. Это как пристраститься к наркотикам или к спиртному или гоняться за легкой наживой, не разбираясь в средствах. Гэри всегда понимал, как это бывает, когда люди ломаются и начинают делать, что им нравится, не считаясь ни с кем другим. Они просто отключают рассудок, а это – не для него, пусть даже ему таким образом не достанется то, чего он в этот раз действительно хочет.