До самого последнего дня носила Мария и кольцо с сапфиром, подаренное любимым человеком, чтобы оно напоминало ей, что в жизни важно, а что – нет. Очень долгое время после того, как ее не стало, люди продолжали уверять, будто глухою ночью, когда воздух свеж и безветрен, видят в поле голубую, как лед, фигуру. Божились, что она движется мимо фруктовых садов в северном направлении, и, если стать на колено под старой яблоней и затаиться, не шевелясь, она заденет тебя, проходя мимо, краем платья и с того дня тебе во всех делах будет сопутствовать удача, и твоим детям тоже, а после них – их детям.
На небольшом портрете, присланном тетушками в специальном упаковочном ящике ко дню рождения Кайли и полученном с двухнедельным опозданием, на Марии – ее любимое голубое платье, темные волосы зачесаны назад и перевязаны голубой атласной лентой. Портрет, написанный маслом, сто девяносто два года провисел на лестничной площадке в доме Оуэнсов, в самом темном углу, между портьерами из узорчатой камки. Джиллиан и Салли тысячу раз проходили мимо, поднимаясь к себе ложиться спать, и не обращали на него внимания. Здесь, на площадке, во время летних каникул Антония и Кайли играли в пачиси, даже не замечая, что на стене есть что-либо, помимо пыли и паутины.
Теперь его замечают. Мария Оуэнс висит у Кайли над кроватью. На полотне она как живая, – сразу видно, что к тому времени, как портрет был закончен, художник влюбился в оригинал. В поздний час, когда вокруг все стихает, посмотришь – и прямо-таки видишь, как, поднимаясь и опускаясь, дышит ее грудь. Если призраку взбрело бы в голову забраться в дом через окно или просочиться сквозь штукатурку, ему бы стоило сперва призадуматься, как его встретит Мария. С одного взгляда на нее всякому становилось ясно: такая ни перед кем не дрогнет, не посчитается ни с чьим мнением, кроме своего. Она твердо верила, что собственный горький опыт не просто лучшее, но единственное, что может научить уму-разуму, и потому настояла, чтобы художник, среди прочего, не преминул изобразить шишку, которая так до конца и не рассосалась у нее на правой руке.
В тот день, когда доставили картину, Джиллиан пришла с работы, неся с собою запахи сахара и жареной картошки. С тех пор как Салли свела напрочь кусты сирени, жизнь с каждым днем становилась все лучше: яснее синело небо, вкуснее казалось свежее масло на столе, стало возможным спать спокойно всю ночь, не боясь ни страшных снов, ни темноты. Джиллиан мурлыкала себе под нос, вытирая прилавки в «Гамбургерах». Насвистывала по дороге на почту или в банк. Но когда, поднявшись наверх, она открыла дверь в комнату Кайли и очутилась лицом к лицу с Марией, у нее вырвался вопль, который распугал всех воробьев на соседнем дворе, а местные собаки отозвались на него воем.